Пламя клинка
Шрифт:
— Страх сильнее разума, — глухо произнес монстр.
Я поднялся.
Грудь горела огнем.
Магическая броня спасает от повреждений, но не от боли.
— Страх его слуга, — отозвался я.
В моей руке появился молоток гнома.
Я прикрутил навершие к рукояти и взмахнул.
Хищник бросился ко мне.
Рваные осколки камней летели из-под его когтей. Я наотмашь ударил монстра магическим молотом.
Острый тяжелый клюв, отлитый из пульсирующего метеорита, пробил череп
Я размахнулся снова.
Острие молота врезалось в толстую, шипастую шею монстра, ломая первый из двух его позвоночников. Тело чудовища содрогнулось в страшной агонии.
Хвост забился об пол.
В ту же секунду треснула рукоять волшебного молота, и алое, сверкающее навершие ударилось об пол.
Морлихор обрушился на меня и сбил с ног.
Его когтистые лапы пригвоздили меня к земле. Хищная пасть оскалилась тремя рядами клыков. Алые зрачки огнями впились в меня, разрывая душу на части.
— Разум ничто! — прорычал морлихор. — Он бессилен!
Я схватил его за голову.
Кровь и кусочки вражьего мозга текли по моей правой руке.
Напрягая мускулы, я резко рванул чудовище.
Хрустнула сломанная шея.
Он захрипел.
Четыре алых зрачка расширились и лопнули, растекаясь бурлящей кровью. Я отбросил хищника прочь и поднялся.
Его тело корчилось на полу.
Длинные лапы дергались, и кровавая пена хлестала клочьями из оскаленной пасти.
2
Гномы мало кого пускают в свои ковальни.
Я говорю, конечно, не о тех придорожных кузнях, где умелый мастер за пару квадратных шекелей с пробитой середкой починит вам разодранную кольчугу, продаст новый гладиус взамен того, что вы швырнули в кусты, убегая от болотного огнедыша, с тем чтобы потом рассказывать всем, как меч сломался в неравной битве с чудовищем, или подкует вам все четыре копыта, ежели вы кентавр.
Истинная гномья ковальня совсем другая, их строят в высоких башнях или глубоко под землей, стальные толстые двери надежно заперты защитными заклинаниями, а хозяин никогда не возьмет работу со стороны.
Кузня Торвальда полыхала огнем берилловых горнов в самом сердце Малахитовой крепости. Стены ее были увешаны тусклыми адамантовыми щитами, и, приглядевшись, вы могли различить, как мелькают в них искаженные лица ратников.
Рядом блестели огромные мечи — цвайхендеры, двойные секиры и тяжелые моргенштерны, на высоких подставках переливались серебряные кольчуги и латы, скованные из драконьей крови, а шлемы — кабаньи, саллады, бацинеты — тянулись на длинных полках сверкающей чередой.
Сам Торвальд стоял у раскаленного горна, сжимая в руках тяжелый кузнечный молот, и алые всполохи чертили рваные тени на его суровом лице.
— Знаете, отчего мы, гномы, живем так долго? — спросил инженер, не обернувшись ко мне.
— Потому что не в долг, — отозвался я.
— Здесь лучшее магическое оружие, которое можно найти по эту сторону Малахитового хребта. Многие из клинков я выковал сам. Берите любой, и будем в расчете.
— Знаю, что гномы ценят мечи дороже собственной жизни, — заметил я. — И не могу принять такого подарка.
Торвальд нахмурил брови, он не хотел ходить в должниках.
— Тогда возьмите доспех или щит-павезу.
— Мне все это не нужно, — ответил я. — Возможно, настанет день, и вы тоже сможете мне помочь.
Гном отложил магический молот, и стало ясно, он будет молиться всем подгорным богам, чтобы этот день не наступил никогда.
— Как вы меня нашли? — спросил гном.
— Узнал дорогу у стражников.
— Не здесь, в подземелье. Как вы подоспели так быстро?
Я мог бы ему ответить.
Сказать о следящем камне, что я незаметно подбросил ему в карман. О сферах телепортации, их мне подарил Руфус и объяснил, какая куда ведет.
И когда морлихор напал на гнома и его големов, я сразу же об этом узнал.
Бежать на помощь, по узким коридорам коллектора было делом нелепым. Я не знал, куда ведет какой коридор, и мог легко заблудиться.
Зато я помнил, что Торвальд ушел накладывать руны, и было легко понять, он где-то под главной рыночной площадью. Нам оставалось только перелететь туда и спрыгнуть в одну из ям, прорытых зломыслом.
Все это я мог подробно рассказать Торвальду, но не стал, а просто ответил:
— Просто мне повезло.
Морлихоры живут обычно на средних ярусах и пожирают тех, кого изгнали из верхних. С каждым убитым чешуя твари становится толще, а магия — изощренней.
Самые сильные спускаются в нижние тоннели и убивают всех, даже крестопауков и зломыслов.
Город, под которым живет Старейшина Морлихоров, обречен на скорую гибель, ибо, пожрав всех на последних ярусах, тот будет подниматься все выше, пока не вырвется на улицы детинца, разрывая людей на части и круша здания.
— Лучше скажите, как вы? — добавил я. — Не рано ли вам приступать к работе?
— Глупости, — буркнул Торвальд. — Он едва меня зацепил. Просто размягчился я с вами, люди, слабым стал, таким же, как вы. Гному не к лицу бежать с поля боя только потому, что он получил по шапке.
— Вы вовсе не бежали, — ответил я. — Только глупец мог бы поверить в обратное. Вам надо было вернуться и чинить големов. Как дела у них?
— Хорошо, — отозвался Торвальд, и его каменное лицо впервые смягчилось.