Пламя в отсеках
Шрифт:
— И тем не менее я открываю газету и читаю: «Можно ли вообще говорить о грамотных действиях экипажа, если первая минута пожара уничтожила один из отсеков АПЛ, седьмая минута уже два со всем живым, что было в этих отсеках…»
— Трудно поверить, что этот упрек брошен профессиональным подводником. Но это так, и, значит, рассчитано это хлесткое заявление лишь на то, чтобы впечатлить непосвященного читателя.
Пожар в седьмом начался взрывообразно, поэтому кощунственно обвинять погибшего старшего матроса Н. Бухникашвили, что он не сработал так, как работал на тренажерах. Он был оглушен, убит в первые же секунды аварии. Примерно то же было и в смежном шестом отсеке. Туда прорвалось горящее масло по маслопроводу, герметизация которого на ходу лодки не предусматривалась конструктивно. Это неизбежно произошло бы не обязательно на седьмой минуте, но могло бы случиться и на третьей, и на десятой. Мы технически были бессильны помешать проникновению огня в шестой отсек. В этом также сказался опытовый характер корабля.
Но вот наш критик утверждает дальше: «В 11.03 объемный пожар в концевом отсеке „Комсомольца“ стал фактом… Вводи в действие тренировку по борьбе за живучесть, вводи то, что уже отработано и что сведет на минимум пагубность шокового состояния командования и всего экипажа, и тогда в 11.04–11.05 АПЛ уже была бы в надводном положении…»
Как говорится, «спасибо за совет». Если бы это утверждал журналист, ведший беседу, мы бы это как-то поняли. Но ведь бывший капитан 1 ранга прекрасно понимает, что с глубины в 486 метров за одну-две минуты не всплывешь. И если бы экипаж действительно впал в шоковое состояние, мы бы вообще не всплыли.
Аварийная ситуация нарастала непредсказуемо и лавинообразно. Никакие заученные ранее навыки не годились. Нам приходилось принимать нестандартные решения. Не будем повторять хронику наших действий по борьбе за живучесть, она публиковалась в открытой печати вместе с выписками из вахтенного журнала, где поминутно расписаны действия личного состава и командования корабля.
Как можно «ничтоже сумняшеся» утверждать такое: «…Не говоря уже о какой-то организованной борьбе за живучесть АПЛ, вскоре будут оставлены личным составом 5-й и 4-й отсеки».
Наша беда подается как наша вина. Все эти электрические возгорания в 5, 4, 3-м отсеках возникли как следствия пожара в корме, а не из-за ошибок лодочных электриков. Давайте согласимся на минуту с авторами беседы в том, что командование корабля и экипаж «впали в пагубное шоковое состояние» и потому и «речи быть не может о какой-то организованной борьбе за живучесть АПЛ». Тогда кто же заставил всплыть горящую подводную лодку с глубины почти в полкилометра? Кто загерметизировал отсеки, подал огнегаситель в горящие отсеки? Кто своевременно вывел из действия и расхолодил ядерный реактор? Вывел из задымленных отсеков людей, организовал медицинскую помощь, установил радиосвязь с берегом? Ведь все это и есть борьба за живучесть, и растерявшийся, деморализованный экипаж не смог бы сделать и десятой доли того, что успели павшие и живые члены экипажа.
— Вот еще одно сомнение в достаточном уровне подготовки экипажа: «Заместитель командира дивизии — на борту. Сам начальник политотдела — на борту. Целый ряд флагманских специалистов — тоже… Я считаю, что они пошли в поход, — утверждает А. Горбачев, — потому, что экипаж был слаб и его надо „поднимать“».
— Самый опасный вид лжи — ложь пополам с правдой. Да, действительно, второй экипаж «Комсомольца» уходил в свое первое плавание. Как это всегда бывает — независимо от степени подготовки экипажа, — в такой поход идет и старший начальник, более опытный подводник, который не только помогает командиру советом. он и оценивает его всесторонне, прежде чем выпустить его потом в самостоятельный поход. Это общая практика для всех флотов.
Не было особой нужды в участии в том роковом, нашем последнем походе начальника политотдела. Талант Амитжанович Буркулаков вышел в море и в самом деле для того, чтобы поддержать, но не «слабо подготовленный экипаж», а его нового замполита, который до того служил на надводных кораблях и под воду уходил впервые. Оба политработника погибли. Никакого «целого ряда флагманских специалистов» на борту у нас не было. Это явствует и из списка членов экипажа, опубликованного в открытой печати.
Нам доверяли всецело.
— Как Вообще осуществлялась предпоходовая подготовка экипажа?
— «По полной схеме», как мы говорим. Это значит, что мы несколько лет готовились к своему самостоятельному большому плаванию, отработали полный курс боевой подготовки как в базе, так и в специальном учебном центре флота, с хорошими и отличными оценками сдали курсовые задачи, выполнили на тренажерах и в море программу боевых упражнений. Разумеется, отрабатывались и варианты борьбы за живучесть корабля. К сожалению, меньше всего готовились к экстренному покиданию корабля в надводном положении. Надеялись, что спасательные плоты и ВСК (всплывающая спасательная камера. — Прим. авт.) не подведут в силу простоты устройства, да и вообще до них дело не дойдет. Главным противником считали сверхдавление на больших глубинах…
А. Горбачев представляет дело так; что в поход вышли зеленые новички. Судите сами. Тридцать три человека из нашего экипажа и ранее выходили в дальние походы, в том числе и на «Комсомольце». Кстати, среди них были и старший матрос Н. Бухникашвили, и мичман В. Колотилин (6-й и 7-й отсеки). Часть экипажа участвовала в приемке корабля от промышленности и все без исключения внимательно перенимали опыт эксплуатации механизмов от первого экипажа.
Авторы весьма тенденциозной беседы, говоря о нашей «беспомощности», старательно обходят тот факт, что жертвами огня стали лишь два человека. Как правило, объемные пожары на подводных лодках дают куда более печальную статистику.
— Очень часто спрашивают: почему вы оказались в воде без индивидуальных спасательных средств?
— Во-первых, часть их оказалась повреждена пожаром, кое-что осталось в труднодоступных задымленных местах. Во-вторых, часть баллончиков тех же ИДА была израсходована в ходе борьбы за живучесть в задымленных отсеках. И, наконец, самое главное, мы вышли наверх не для того, чтобы прыгать в воду. Мы вышли, чтобы отдышаться и встретить плавбазу, которая была на подходе.
Никто не ожидал столь мощного прорыва воды в кормовые отсеки, когда судьба корабля решилась в считанные минуты. Их явно не хватило бы на то, чтобы спускаться в отсеки и поднимать наверх свыше полусотни комплектов индивидуальных средств.
Решение прибегнуть к коллективным средствам спасения, то есть к плотам, было единственно верным в той обстановке. Другое дело, что конструкция плотов оказалась столь несовершенной, что они очень трудно извлекались из термоконтейнеров и очень легко опрокидывались на волне.
— Вы говорите, никто не ожидал столь быстрой гибели корабля. Но ведь именно в этой непредусмотрительности вас и обвиняют… Читайте: «…Не покидала уверенность в том, что ПЛ удастся спасти». На чем основывается такая уверенность? Так и хочется сказать: «А бог их знает…»