План Б. Дерзаю
Шрифт:
— С согласия более высокого по чину, да.
— А! — Лиадиец быстро соскользнул со своего ящика и, задрав голову, посмотрел в лицо Нелирикка. — Я предлагаю состязание. — Он повернулся к нему спиной и прошел в конец помещения, а потом вернулся, поблескивая глазами. — Я предлагаю, чтобы мы сразились — ради долга. Мы будем сражаться как равные: разведчик против исследователя. Если ты победишь, я буду выполнять твои приказы. Если победа будет за мной, я поручусь за тебя перед моим капитаном, чтобы тебя приняли в отряд, как
Нелирикк сидел, потеряв дар речи и вперившись в крошечного маньяка, ухмылявшегося его изумлению. Сразиться с лиадийцем за положение в отряде? Считать разведчика равным исследователю? А кто зафиксирует победу? Проблемы…
— Ты с ума сошел? — медленно спросил он. — Как ты можешь надеяться на победу в таком состязании? Ясилен, быстр и умею владеть оружием…
— С ума сошел? — переспросил разведчик, ухмыляясь еще шире. — Сумасшествием было бы не воспользоваться таким ресурсом, как ты. Сумасшествием было бы уступить безликости. Если я буду победителем, я поручусь за тебя, Нелирикк Исследователь, перед моим капитаном. Клянусь Деревом и Драконом! Если победителем будешь ты…
— Если победителем буду я, разведчик, ты скорее всего будешь мертв!
Человечек шагнул вперед и остановился у самых пределов досягаемости Нелирикка. Его лицо и взгляд стали по-детски серьезными.
— Ты действительно потратил бы даром столь ценный ресурс? — Нелирикк пристально посмотрел на него, положил руку на рукоять боевого ножа — и снова ее снял.
— Хотел бы думать, что я не трачу ресурсы зря, — сказал он. — Но где ты найдешь нейтрального судью? Как мы сможем прервать бой?
Разведчик небрежно махнул рукой.
— Это все мелочи, — сказал он. — Детали. Ты в принципе согласен? Если да, то детали можно продумать.
Нелирикк вздохнул и медленно встал.
— Лучше делать что-то, чем не делать ничего. Я понимаю, что ты не станешь вечно кормить врага. — Он поклонился — неуклюже, но искренне. — Ради долга и компенсации. И пусть ты будешь сильным для чести Отряда.
Лиадиец ловко и изящно ответил на поклон, а потом прижал кулак к плечу в воинском салюте.
— Вот именно, — согласился он и снова вскарабкался на свой ящик. — А теперь давай рассмотрим детали.
Вдвоем они отодвинули ящики к самой двери. На них были выложены: винтовка, вещмешок, кинжал, сапоги, еще одна пара сапог, еще несколько ножей, включая и тот, убранный в мягкую черную замшу, с рукоятью, сверкавшей, словно отполированный обсидиан.
Они стояли босиком, касаясь друг друга пальцами ног, разведчик и исследователь.
Икстранец смотрел сверху вниз на своего игрушечного противника, и в голове у него вдруг прозвучала походная песня:
«Противник солдата — не сила одна,
Джела-малыш поражений не знал…»
Для ясности они еще раз повторили соглашение,
— И будет так, — произнес икстранец лиадийские слова. — Если я одержу верх в состязании, я буду стремиться выполнить свой долг так, как считаю нужным, а ты будешь мне подчиняться. Если победа будет за тобой, я дам клятву служить тебе и твоему роду, пока не буду освобожден от клятвы.
— Победа, — проговорил лиадиец, говоря на языке Отряда, — присуждается тому, кто первым удержит уязвимого противника на три счета. Проигравший сразу же сдается.
После этого оба попятились и осмотрели помещение — то ли оценивая удачливость каждого угла, то ли выискивая преимущества в освещении или наполняя свое сознание последней картинкой жизни. Оба уже оставили мир позади.
Таймер на часах Вал Кона дал сигнал.
Он медленно двинулся вперед, признавая как необходимость движения — из позы Л-апелека «Желание Трудных Желаний», — так и потребность в осторожности.
С другой стороны большого помещения к нему приближался икстранец. Лицо под татуировками казалось холодным: намерения были надежно скрыты в глубине глаз, а огромное тело двигалось мягко, изящно, неотвратимо. Вал Кон обратил внимание, что ступни и кисти икстраниа оказались непропорционально узкими.
Закон Л-апелека требовал, чтобы теперь он выставил вперед правый локоть. В ответ икстранец пригнулся чуть ниже. Вал Кон придвинул руку к туловищу и увидел, что плечо противника приподнимается в нужном ответе.
Они начали танец с осторожностью: каждый проверял реакции — или их отсутствие — у противника. И наконец, они сблизились, руки пришли в движение, ножи превратились в реальную угрозу. Возможные угрозы представляли собой именно тот или другой прием, бросок или удар, скрытые за положением локтя или движением запястья.
Нелирикк сделал ложный выпад и убедился, что обманное движение остается без внимания, а реальная угроза заранее блокирована.
Контур Вал Кона оценил ситуацию: ровные 43 процента Вероятности Выполнения Задания. Контур погас, задавленный внезапной громадой исследователя, нависшего над ним, занесшего нож — вот так…
Вал Кон ушел вниз, повернулся, услышав звон лезвия, прошедшего слишком близко над его ухом, заметил, что великан выпрямляется чуть замедленно, воспользовался мгновением, чтобы легко прикоснуться лезвием к лодыжке…
И отскочил в сторону и назад, где ему и следовало оказаться. Положение ступни предостерегло его, и он увернулся от удара ногой. Нелирикк поморщился, огромным усилием удержав равновесие.
Стена была всего в одном локте от Вал Кона, что заставляло его снова броситься навстречу противнику. Он нашел в Л-апелека нужное движение: «Вихри Бурана».