План цивилизации Дзета
Шрифт:
Миша выглянул в круглое окошко. Холодная пустыня вокруг. И больше ничего.
Через полчаса полёта вертолет приземлился на аэродроме Рогачево. Ребята вышли из вертолета. Оксана не выпускала их из-под теплого одеяла.
Вокруг аэродрома серый камень, из которого кое-где пробиваются какие-то цветочки типа одуванчиков. Несколько пятиэтажек сверкают огромными проплешинами в штукатурке и пустыми оконными проемами. Людей нигде не видно, как, впрочем, и птиц и деревьев. Лишь стайка собак встречает гостей из вертолета, молча виляя хвостами. В конце площадки стоят два бортовых "Урала". И полная тишина вокруг.
На площадке аэродрома Нику и остальных
Через пятнадцать минут, как только все поднялись на борт и расположились в пассажирских креслах, самолет взлетел с аэродрома. Путь на Москву.
На самолете ребята первым делом переоделись в новую, чистую одежду, которая была заранее для них приготовлена. Сполоснулись чистой водой. Тут же перекусили вместе с веселыми спецназовцами.
Миша устал. Давно не спал. После небольшого перекуса он растянулся в кресле и быстро заснул, прижимаясь к маме в соседнем кресле. Мама тоже быстро заснула, мягко обнимая сына рукой. Устала не меньше его. Заснули и спецназовцы. Салон самолета превратился в сонное царство.
Нике спать не хотелось. Она сидела возле окошка, глядя с высоты на унылый северный пейзаж.
Полёт до Москвы занял четыре часа. Самолет приземлился на военном аэродроме к югу от города, где путешественников встретили три машины.
Спецназовцы сели в черный микроавтобус "Ниссан". Ника и Оксана с Мишей расположились в черном джипе "Лэнд Крузер". Ещё один "Лэнд Крузер" сопровождал их к Москве.
Выехав на шоссе, машины разделились. Два "Лэнд Крузера" поехали к Москве, а микроавтобус повернул в другую сторону от Москвы, направляясь куда-то на юг.
– Куда они?
– тихо спросил Миша у подружки, сидевшей слева от него на заднем сиденье.
– На свою базу. Они свое дело сделали. Насколько я поняла, нас везут в штаб разведки.
Вскоре джип пересек Кольцевую. По обеим сторонам дороги полетели многоэтажки.
Миша с чувством яркой ностальгии смотрел через окно на московские пейзажи, которые так часто приходили ему во снах в далекой Америке.
Автомобили остановились перед закрытыми воротами в грязной ободранной стене. Ворота монотонно загудели и начали открываться.
Машины проехали внутрь, проезжая на закрытую территорию. На контрольно-пропускном пункте въезжавших не проверяли.
Два джипа устремились по узкой дорожке на площадку перед длинным девятиэтажным зданием из стекла и бетона, немного смахивающим на аквариум.
– Честно говоря, я здесь никогда не была, - сказала Ника своему другу, сама не замечая, что говорит почти шепотом.
Попав на закрытую территорию, куда не пускают простых смертных, и где даже Ника никогда не была, Миша с открытым ртом пытался рассмотреть хоть что-нибудь интересное. Но кроме густой зелени деревьев и чистой залитой солнцем площадки ничего этакого вокруг не наблюдалось. Похоже на какой-то институт, но никак не на центр военной разведки. Разве что машины немного отличаются от обычных институтских. Чуть покруче и подороже. Дорогие чёрные джипы и "Волги" с сигнальными маячками. Прошло пару человек с деловыми папками, но они никак не похожи на военных. Одеты в гражданское. Только походка и лица несколько напряжены. Ещё Миша заметил, что огромные окна в здании не просвечиваются снаружи. Через них не видно, что находится внутри.
Из первого "Лэнд Крузера" вышел молодой человек в костюме с галстуком и пригласил Нику следовать за ним. Всех остальных попросил оставаться в машине.
Ника вышла из машины и проследовала
Они прошли по коридору. Молодой человек остановился у одной из дверей, открыл её и пригласил Нику входить.
Девочка вошла в небольшой, но очень светлый кабинет. В ярком солнечном свете, пробивающемся через огромное окно, Ника увидела лицо своего давнего врага - Ежова. Она на какой-то миг дрогнула, но тут же успокоилась. Именно он, её старый враг, вытащил Нику с друзьями практически из акульих зубов.
Ежов сидел в своем кабинете за рабочим столом, одет в светлую рубашку с галстуком. Глаза те же, какими их надолго запомнила Ника. Похожи на два черных холодных булыжника. Такие же мёртвые и бесстрастные.
Ника нашла в себе силы улыбнуться:
– Добрый день, Михаил Егорович. Давно не виделись.
Ежов не улыбнулся в ответ. Впрочем, Ника и не помнила, чтобы он когда-либо улыбался при ней. У него всегда было такое жесткое, строгое лицо. Кожа грубая как наждак и выступающие кости.
– Здравствуй, Ника. Присаживайся.
– Он пригласил спокойным жестом на стул.
Какое-то время они просто сидели, изучая друг друга глазами.
Ежов чуть шевельнул каменными глазами:
– Знаешь, Ника. У меня в кабинете очень редко бывают посетители. Сама понимаешь, что тут за место. Здесь штаб. И лишние люди сюда не допускаются. Даже не знают, что здесь.
– Ну, это понятно, - кивнула Ника.
– Так мне расценивать это приглашение как честь?
– В какой-то мере.
– Не знаю, должна ли я вас благодарить. Ведь вы спасли меня и моих друзей от очень неприятной смерти. Наверное, я обойдусь без благодарностей. Я знаю, что вы этого не любите. Вообще, здесь не то место, где благодарят людей.
– Это действительно так, - подтвердил Ежов.
– Мы тебя вытащили, потому что нам очень нужен этот аппарат. Он действующий. А ты умеешь им управлять.
– Ну да. Я поняла, что вы меня освободили не из жалости.
Ежов на секунду отвел глаза:
– Да, Ника, здесь не то место, где кого-либо жалеют. Но ты не совсем права. В какой-то мере на наше решение повлияла именно жалость. Возможно, даже она была основным побудителем к операции. Помнишь, наш разговор по телефону, когда я отговаривал тебя от безумной затеи? А затея та действительно была безумной, совершенно нереальной. Я говорил тебе, что у тебя ничего не получится, и что ты просто погибнешь. Не знаю, как и каким образом, но ты благополучно вернулась. Причем, не с пустыми руками. Ты вытащила своего друга. Вытащила фактически из лап пришельцев. Я не знаю, как это у тебя получилось, и что ты делала в космосе. Не знаю, как тебе подфартило, но это произвело очень большое впечатление на меня и на моё руководство.
– Он едва заметно кивнул вверх.
– И вот, когда мне на стол легло разведдонесение, в котором сообщалось, что ты уже на Земле попала в смертельный капкан, было решено тебя освободить. Это было не только моё решение, но и начальника разведки. В какой-то мере на нас обоих повлияла жалость к тебе. Профессиональная жалость, если так можно выразиться. Ты сделала невозможное, и было бы просто несправедливо так безобразно погибнуть, после всего, что тебе удалось сделать. Конечно, жалость была не единственным фактором. Здесь много факторов сошлось, которые только подтолкнули нашу решимость штурмовать остров.