Планета Берсеркера (Планета Смерти)
Шрифт:
— Потому что эти — не настоящие, — твердо сказала Афина. — Значит и стрельбу по ним нельзя считать настоящей. — Она выбрала ружье и, повернувшись спиной к Суоми, начала прицеливаться. Где-то в управляющих системах какой-то сканер преобразовал ее позу в изображение изготовившегося к стрельбе охотника, и сцена перед ней вновь ожила, наполнившись искусственными движениями. Многоротое существо с поднятой дыбом густой шерстью двинулось по направлению к ним с расстояния в семьдесят метров. Афина выстрелила, послышался еле слышный щелчок, но ружье даже не дрогнуло в ее руках.
— Афина, я полетел сюда потому, что ты полетела. А мне хотелось быть с тобой и выяснить кое-что в наших отношениях. Вот почему я и напросился на твое приглашение. Кроме того, для меня появился случай совершить путешествие на частной космической яхте, а это нечто такое, что больше никогда может мне не подвернуться. Если я должен охотиться, чтобы порадовать нашего повелителя и хозяина там наверху, ну что же, я готов и на это. Или, по крайней мере, могу просто пойти на охоту рядом с другими, как на прогулку.
— Карлос, ты все время стараешься как-то унизить Оскара передо мной, но у тебя это не получится. Пожалуй, вот это я буду брать с собой, — она повернула ружье так и эдак, рассматривая его критически. — Интересно, как жители планеты Охотничья относятся к таким экспедициям, как наша?
— Насколько мне известно, им от этого нет никакого вреда. Я не думаю, что их это вообще заинтересует, даже если они узнают, что мы явились к ним. А возможно, они и не узнают. Мы же не будем охотиться в населенных районах, а только лишь на севере.
Она говорила так уверенно, как будто прекрасно разбиралась в таких вопросах, хотя не исключено, что она всего лишь прочитала такую же распечатку на корабле, какую только что изучал Суоми. Из всех их только Шенберг бывал здесь прежде и, если хорошо задуматься, он не слишком много рассказывал о своем предыдущем путешествии. Он лишь немногословно пообещал, что предстоит замечательное развлечение для всех, вкратце предупредил о том, чего следует опасаться — и этим все ограничилось. Может быть, он уже не раз бывал на планете Охотников. По возрасту ему уже могло быть три сотни лет и более. В этом разобраться непросто, когда возраст в пятьсот лет уже не считается неслыханным. Пока центральная нервная система выдерживала, все другие органы тела обычно можно было подремонтировать или при необходимости заменить.
Вдруг по внутрикорабельной связи зазвучал голос Шенберга. — Ребята, скоро войдем в атмосферу. Искусственная гравитация отключается через минут двадцать. Укрепите все вокруг себя получше и перейдите в гостиную или в свои каюты.
— Мы услышали тебя в стрельбище, — ответил Суоми. — Мы идем. — Они с Афиной начали укреплять ружья в стеллаже и проверять, чтобы ничего вокруг не смогло свободно летать, если начавшееся маневрирование в состоянии невесомости вдруг станет по каким-либо причинам слишком резким.
Спустя несколько минут Суоми уже сидел в гостиной и наблюдал за спуском звездолета на экранах размером во всю стену. Та же самая планета, которая была не больше звездочки на вид, когда в прошлый раз он смотрел на нее, теперь была у них над головой, или это так казалось. Она продолжала увеличиваться в размерах, перевернулась в другое положение — под ними, когда Шенберг изменил направление корабля, выпустила облачную сеть, охватившую Орион, превратилась в мир, обладающий своим горизонтом, на который можно было теперь ориентироваться. Бело-голубое солнце стало желтеть по мере того, как они начали смотреть на него изнутри атмосферы планеты.
Внизу была гористая грубая местность. Как и большинство таких планет, планета Охотников с большой высоты выглядела необитаемой. Такое впечатление не изменилось и после того, как они опустились до высоты всего нескольких километров.
Шенберг, находясь в одиночестве в кабине управления, теперь уже полностью взял на себя контроль за компьютерами и вел корабль в ручном режиме, поглядывая то на один телеэкран, то на другой. Его действия можно было наблюдать из гостиной на пассажирском экране. Было очевидно, что воздушное движение в атмосфере Охотничьей планеты практически отсутствовало и можно было не опасаться столкновения в воздухе.
Теперь Шенберг двигался над рекой, даже иногда лавируя между стенами ее глубоко прорезанного каньона. Горы поднимались и опускались под Орионом, когда он менял направление, уходя от речного курса и снижая постепенно скорость. Наконец, впереди по курсу появилось строение типа сельского домика с примыкающими к нему бревенчатыми надворными постройками и палисадником, окружавшим все эти сооружения. Ровных площадок почти не было видно, однако Шенберг без особого труда посадил корабль на бесплодную почву примерно в пятидесяти метрах от частокола.
Из сферического металлического корпуса выдвинулись толстые опоры шасси, принявшие на себя вес корабля и установившие его вертикально. Когда пилот выключил двигатель, едва ощутимое движение успокоило корабль полностью. Для маневрирования в атмосфере звездолет использовал те же безмолвные силы, что и в космосе, хотя требовалась осторожность при полете вблизи от тел, соизмеримых с целыми планетами, а посадить его можно было на любой поверхности, способной выдержать такой вес.
Их посадку явно заметили, поскольку не успел еще отключиться двигатель, как у ворот ограды стали появляться люди, одетые в одинаковую одежду. Прибытие космического корабля, казалось, заинтересовало их, но не более того. Экспромтом образованный комитет по встрече из шести — восьми человек без колебаний двинулся к кораблю.
Когда звездолет уже надежно закрепился на твердой основе планеты, тогда только Шенберг выбрался из своего кресла, направился к главному люку и распахнул его без лишних формальностей, сразу впуская воздух планеты. Затем он нажал кнопку для спуска трапа. Он сам и другие члены экипажа перед вылетом подверглись обычным иммунологическим процедурам, а весь корабль был исследован его собственными медиками во избежание попадания опасных микроорганизмов на планету, имеющую очень примитивную медицинскую технологию.