Планета Большевиков: война
Шрифт:
Голод продолжался и в 1934 и в 1935 годах. Но в меньших масштабах. 1935 год ознаменовался новыми посадками. Только теперь сажали за неурожай, за несданные пуды зерна, единоличников за саботаж, контрреволюцию, агитацию в связи с проектом конституции 1936 года, выселяли выживших не добитых кулаков. Общее количество людей, высланных в эти год до сих пор не известно, нет архивных данных. Власть брала в деревне под контроль все: сроки подъема зяби, паров, посева, сбора урожая и даже вывоза навоза. Эти указания давались без учета нашей огромной страны. Если в Средней Азии уже была весна, то в средней полосе России еще лежал снег. А сроки были едины. Нужно было все делать по команде, без учета природных особенностей региона. Эти постановления сопровождались перечнем санкций за невыполнение. Это касалось работников сельского хозяйства всех уровней: местной администрации,
В деревне продолжался и в 1936 году сохранялся низкий уровень колхозного производства. В этот год случился недород. Командная система в сельском хозяйстве приводила к плохим результатам. На трудодни в это год выдали еще меньше хлеба. Люди опять голодали, недоедали. Были случаи опухания людей от недоедания. Зимой 1937 года продолжилось полуголодное существование крестьян. Ели разные суррогаты лишь бы выжить. Был установлен суточный лимит продажи хлеба. Люди ели падаль. Умершую скотину. В такой ситуации, спасаясь от голода. люди стали бежать в город за куском хлеба. Власти оказывали сильное сопротивление бегству людей от голода. Для выезда нужен паспорт, а паспорт можно получить, только если выдадут на местах справку. Здесь появилась лазейка. Промышленности нужны были рабочие руки, и власть давала некоторое послабление. Поэтому некоторым людям удавалось уехать в город. Всем желающим не давали, иначе деревня разбежится. Власти не могли пойти на это.
Репрессии в деревне, начатые в 1927 году под разными лозунгами, меняющимися в связи с изменением ситуации в стране, продолжались вплоть до войны. В 1935–1937 годах появился новый лозунг – разгрома остатков «левой» и «правой» оппозиции уже давно разгромленных. Но надо было зачистить под «ноль». При этом зачищали всех: и старых интеллигентов, и большевиков, и бывших царских офицеров за срыв посевной и за не отремонтированный вовремя трактор. Главное найти врага. Органы успешно рыли на ровном месте. Аресты стали проводиться с июня 1937 года, после посевной кампании. Аресты проходили на всех уровнях. В Наркомземе арестовали сначала всех заместителей, после уборки урожая – наркома. Всех расстреляли. Естественно они все признались в несовершенных преступлениях, все признавали себя врагами народа. Пытать умели. Такие «признания» НКВД печатало под копирку. Этого мало. Все ближайшие родственники – жена, дети, отец, мать, сестра, братья подлежали заключению в специальные лагеря. Эта практика продолжалась до смерти тираны. Как крестьян выселяли целыми семьями, то теперь пришла очередь их руководителей, тех кто организовывал террор в деревне.
Урожайность зерновых в эти годы в колхозах составляла у нас 5–7 центнеров с гектара, а в Германии, Англии – 20. Платили колхозникам по трудодням. На них выдавали хлеб, который не хватало до следующего урожая. Люди не могли так жить, поэтому они часто выходили из колхозов. Их снова загоняли туда, они снова выходили. Так и продолжалось до войны. Повышать жизненный уровень крестьян никто не собирался. Перекачка средств из колхозов продолжалась. Люди голодали, промышленность развивалась.
Стахановское движение было показухой, оно не стало массовым. Не было материального стимула.
Такое развитие сельского хозяйства сдерживало развитие экономики, било по благосостоянию народа. Эта обстановка не способствовала развитию общества. В стране царила обстановка всеобщего страха. Это порождало восстания. Кровавая трагедия, начавшаяся в 1927 году, продолжалась до 1941 года. Масштаб террора по числу человеческих жертв и по демографическим последствиям был огромен. Так еще не проводили эксперименты нигде.
Раскулаченные, оставшиеся в живых хотели, отсидевшие свой срок, вернуться в свои деревни. Вроде искупили свою «вину». Но нет. Им было запрещено возвращаться. Освобожденные должны были по условиям режима ГУЛАГа оставаться на поселении в районах лагерей, где они сидели.
В 1936 году была принята новая Конституция. Люди надеялись на послабления, провозглашенные свободы. Но она ничего не дала крестьянам, которые верили и надеялись вернуться домой. Многие не верили изначально, написанной конституции, они понимали, что написано одно, а делается в стране совсем другое. Ни какие права гражданства она не давала людям. Как всегда –
К 1937 году осужденные выходили на свободу из лагерей. Тут же выходит директива политбюро – что эти люди главные зачинщики антисоветских и диверсионных преступлений. Указание НКВД. Немедленно арестовывать, наиболее активных расстрелять и посадить. Решение о расстреле решали тройки. Приговор выносился без следствия и доказательств вины. Вина одна – сидел за раскулачивание. Начинался новый массовый террор.
Послать секретарям обкомов, крайкомов,
ЦК нацкомпартий следующую телеграмму:
«Замечено, что большая часть бывших кулаков и уголовников, высланных одно время из разных областей в северные и сибирские районы, а потом по истечении срока высылки, вернувшихся в свои области, – являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений, как в колхозах и совхозах, так и на транспорте, и в некоторых областях промышленности.
ЦК ВКП(б) предлагает всем секретарям областных и краевых организаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учёт всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные менее активные, но всё же враждебные элементы были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД.
ЦК ВКП(б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке».
Так просто – расстрелять через тройки. За что? За то, что остался жив. За то, что отбыл срок высылки, значит больше не виновен перед законом. Преследования продолжались, продолжалось и сопротивление этих людей. Восстания на селе продолжалось. Восстания подавлялись с особой жестокостью. Сколько погибло – история умалчивает. Никто не считал. Деревня оказалась по колено в крови. Уничтожение «кулака» как класса надо было довести до конца, до последнего расстрелянного. Большевики знали толк в репрессиях. Кормчий их воодушевлял. Для претворения в жизнь решений партии и правительства стала усиленно развиваться позорная практика стукачества. Происходило растление народа. Миллионов людей. Их обманывали, стращали, заставляли быть двуличными. Создавали «нового человека». Этим самым убивали человеческие души. Всегда в стране найдутся подонки, бесчестные люди, готовые и мать родную продать. Реагировали органы на любой донос, даже анонимный. Попробуй не отреагируй, завтра сам будешь обвинен в пособничестве «врагов народа». А обвинить не в чем не повинного – это очень просто. Под пытками люди подписывали любые бумаги, только бы уменьшить жестокие физические страдания. Эта тенденция сохранилась и у сегодняшних подонков. Если он узнавал какую-то информацию от своего даже товарища, то он сразу стучал в органы, боясь, что его товарищ сам на него настучит на недоносительство. И это живо до сих пор. Эти бесчестные люди до сих пор так поступают. Позорная практика сохранилась.
Рой Медведев пишет, что в 1936–1939 репрессии затронули 4–5 миллионов человек, приблизительно 10 процентов из них было расстреляно. Все это приблизительные цифры. Навряд ли мы когда-то узнаем настоящую цифру репрессий. При этом эти люди не были врагами своей страны. Максимально, чем они, возможно, отличались от других, это то, что у них был свой взгляд на развитие своей страны, на развитие демократии, экономики, политики. Но они не были врагами народа. Они были не согласны с диктатурой Сталина, с большевистской идеологией. Это Сталин и его окружение были врагами народа, незаконно придя к власти в 1917 году. Человека наказывали только за то, что они имели собственное мнение, критиковали диктатуру. Говоря о свободе слова Вольтер сказал: «Я могу быть не согласен с Вашим мнением, но я готов отдать жизнь за Ваше право высказывать его».
Конец ознакомительного фрагмента.