Планета чудовищ
Шрифт:
– Барков!!! – заорал я, но голос мой потонул в мягком и ватном.
Да и не орал я, наверное. Как я мог орать, если и дышать по-нормальному не мог?
Барков, конечно же, меня не услышал.
– Кто тут? – повторил он.
Неужели он не видит, что я тут? Что в комнате кто-то есть? Что я подыхаю тут?
Я принялся вопить и дергаться, хотя дергаться и не мог. Но дергался. Кончиками пальцев, бровями, ушами я дергался!
– Кто здесь? – снова спросил Барков.
– Я! Я здесь! Я!
Но
Барков зачем-то потопал по полу, даже вроде бы попрыгал – я почувствовал, как задрожала кровать. А потом я услышал шаги. Барков уходил. Он заглянул в детскую, ничего не увидел и теперь уходил!
Я завыл, захрипел… Бесполезно.
Барков удалился. И едва хлопнула дверь, как дрянь, окружавшая меня, пришла в движение, заволновалась, принялась как-то мелко суетиться, и только сейчас я вдруг понял, что, судя по всему, кровать живая.
И меня залила паника. Дикая, слепящая, дурная.
Говорят, что многие люди, которые падают с большой высоты, погибают не оттого, что расшибаются, а оттого, что в доли секунды происходит приступ паники. В кровь вгоняется такая доза адреналина, что сердце не выдерживает и просто взрывается!
Вот и у меня сейчас сердце прыгало, еле удерживаясь на каких-то там тонких ниточках. Мне не хотелось, чтобы все закончилось так тупо. Не хотелось мне окончить свои дни так.
Снова шаги… Барков вернулся!
– Спать-то как хочется… – пробормотал Барков. – Всю жизнь не спал…
Я попробовал предупреждающе пискнуть. Куда там! Я вдруг почувствовал, что плотность, окружавшая меня, окаменела, словно меня залили с макушкой бетоном, и он медленно застывал-застывал… и почти уже совсем застыл.
Надо было закричать. Сделать что-то. Если Барков сейчас сядет на эту кровать, то все – больше он уже не встанет.
– Дрема… – зевнул Барков. – Сон. Да здравствует сон…
Что-то стукнуло. Там, вовне.
Я почувствовал, как дрожит то, что вокруг меня. Будто напрягаются и расслабляются мускулы. Вот так кошки, когда сидят в засаде и видят какого-нибудь глупого воробья, начинают перебирать мышцы, разогревая их перед броском. Кровать дрожала приблизительно так же.
С нетерпением.
С предвкушением.
И тут же я почувствовал, как что-то поползло по моему телу, теплое, липкое и одновременно шероховатое. Поползло к горлу.
Сверху на меня опустилось что-то. Не очень тяжелое. Барков.
И тут же по окружающему меня материалу пробежала судорога. И еще. Я услышал треск и… не знаю, возможно, визг, что ли…
Свет. Вдруг стало светло! Хватка ослабла. И еще послышался какой-то треск… будто рвущихся сухожилий…
– Барков! – завопил я. – Это оно!
– Знаю, – раздался голос. Ко мне просунулась рука. – Держись!
Я схватился за руку, и Барков рывком вытащил меня наружу. На пол. За мной тянулись какие-то белесые нити разной толщины и с какими-то бляшками внутри. Нити вяло шевелились и пульсировали, Барков взмахнул ножом и перерезал их. Из нитей выплеснулись серые сгустки, меня затошнило.
– Что это? Что это такое?
– Не знаю! – заорал в ответ Барков. – Не знаю!
Барков отшвырнул меня в угол. Он поднял нож так высоко, как только мог, и нанес несколько ударов по кровати. Нож входил в покрывало с чавкающим звуком. Я, конечно, не специалист, однако мне показалось, что так нож входит в мясо. В живое.
– Что это? – снова закричал я. – Что это вообще?!
– Я не знаю! – Барков рубил ножом кровать. – Не знаю! Не знаю!
Потом он остановился. Нож был перепачкан в белой дряни, дрянь стекала по его рукам и животу, Барков весь был в ней перемазан.
И я тоже был в ней. Было похоже на масло. Кокосовое. Или пальмовое. В общем, белого цвета.
Я смотрел на кровать.
Пауза. Пауза тянулась и тянулась, я смотрел в кровать и смотрел, смотрел, не мог оторваться. И это длилось и длилось, не знаю сколько… Пока Барков не толкнул меня в бок, пока я не очнулся.
– Забавно… – протянул он. – Очень забавно… Никогда такого не видел…
Я тоже никогда такого не видел. И даже несмотря на то, что сейчас я это видел, я не верил глазам.
Кровать была не кроватью, а я не знаю… Из распоротого покрывала сочилась мутная полупрозрачная жидкость. А под покрывалом… То, что находилось под ним, было похоже на многослойный пирог с потрохами, грибами и капустой. Пирог разрезали вдоль, и теперь его внутренности вываливались наружу и растекались…
Ничего мерзопакостнее в своей жизни я не видел. Желудок сжало еще сильнее. Тяжелым спазмом, хуже, чем от курения, хуже, чем от антифриза.
Меня вывернуло. И еще раз. И опять. Я не мог остановиться, спазмы не прекращались, будто кто-то засунул мне в желудок тошнильную бомбу…
Вдруг я почувствовал боль. Резкую боль в плече. И пришел в себя. Барков ударил меня, вот откуда боль.
– Что это? – прошептал я уже более-менее вменяемо.
– Не знаю, – пожал плечами Барков. – В тысячный раз говорю: я не знаю…
– Какое-то существо? – спросил я. – Оно живое?
– Вроде да… Полип какой-то. Мимикрирует под постель. Что-то вроде росянки, активный хищник.
– Полип…
Какой же может быть полип? Не полип, а… я просто не знаю что. Никогда больше не лягу спать ни на одну кровать. Никогда! Ни в одну! Сжечь все диваны! Сжечь!