Планета доктора Моро
Шрифт:
После этого на всех кораблях началась подпольная революционная деятельность. Заранее внедрённые агитаторы распространяли специфические слухи для каждой расы.
Унггой говорили, что еретики не расстреливают сдавшихся в плен — а желающим того даже позволяют демобилизоваться и вернуться на родные планеты.
Киг-яр говорили, что за каждый сданный корабль еретики очень хорошо платят. Кроме того, ими правит женщина, как то положено у нормальных разумных.
Матронам джиралханай говорили, что сепаратисты своих матриархов заставляют повиноваться, лишь
Самцам джиралханай говорили, что боевые корабли Империи Сангхейли уже прогревают свои плазменные линии.
А хурагок говорили, что препятствовать распространению всех вышеуказанных слухов в корабельной сети — значит повредить её эффективному функционированию. Машина была создана для свободной передачи информации, любая цензура является помехой, повреждением канала. Засекречивать что-либо было право только у Предтеч, и то не у всех, а лишь у высших рангов. Хозяева кораблей Предтечами не были.
Основная проблема капитанов заключалась в том, что это всё было правдой. При этом прямолинейные джиралханай никогда не были особо сильны в разведке и контрразведке. Они, конечно, могли вылавливать и казнить распространителей слухов, чем и занимались по мере сил. Но такая деятельность отнимала кучу времени и никак не способствовала росту дисциплины и укреплению межвидового единства в экипаже. Особенно с учётом того, что на одного настоящего провокатора приходилось по несколько случайных жертв.
Этого было ещё недостаточно, чтобы начать восстание на борту. Но хватило, чтобы заставить значительную часть задуматься — а за что мы вообще сражаемся? Стоят ли остекление какой-то там далёкой планеты и амбиции альфа-самцов того, чтобы рисковать ради них жизнью?
Унггой редко выдавали друг друга. Хурагок — никогда. Киг-яр — часто, так как за это хорошо платили. Но они и в конспирации поднаторели куда больше, так что на борту сплеталась настоящая паутина из заговоров и контр-заговоров.
Которая стала гораздо гуще, стоило кораблям ударной группы покинуть освоенные территории и вступить в пространство, откуда даже сигнал до их родных планет не доходил.
Сразу после выхода из пространства скольжения Гидра обратилась к капитанам сепаратистов с самой вдохновляющей речью, какую Ричард когда-либо слышал. Поэтично, и в то же время безупречно логично. Заботливо и одновременно угрожающе.
Свою зарплату пропагандиста она определённо отрабатывала на все сто.
Но капитанов для этой миссии специально подбирали таких, чтобы они ничего не слушали. Самых твердолобых — которые рациональных аргументов вообще в упор не слышали, и самых умных — которые сразу находили контраргументы на всё услышанное. А экипажам, разумеется, речь врага не транслировалась.
Они приготовились к бою.
Но воевать было не с кем. Для визуальных сенсоров и радаров космос и воздушное пространство Марса были абсолютно пусты.
Инфракрасные сенсоры видели огромное — почти две тысячи километров в поперечнике — горячее пятно над Белым Морем. Плазменное маскировочное поле, проецируемое со стационарных шпилей, установленных по берегам. Стандартная технология Ковенанта, ничего принципиально нового. Такие сбрасываемые шпили входили в комплектацию каждого сверхносителя.
Нападающие вполне понимали, что «Просветлённое Паломничество» находится где-то внутри этого облака, но они не знали, где именно. Между тем корабль Пророчицы прекрасно их видел и мог обстрелять в любой момент. Входить на таких условиях в атмосферу — означало протянуть противнику себя на блюдечке.
Они послали несколько десятков шаттлов — высадить наземные войска за пределами зоны открытия огня, захватить и вывести из строя шпили.
Пропали все — ни один не вернулся.
Оказалось, что наземные силы еретиков прикрывала вторая плазменная завеса, проецируемая с того же шпиля. Зайдя за неё, десантная группа утратила связь с базой и пропала для визуального наблюдения. После чего, по всей видимости, была окружена и уничтожена.
Вторая волна, высаженная с эсминца, севшего за горизонтом, была вооружена тяжёлой бронетехникой и шла под прикрытием штурмовиков. Здесь скрытность была принесена в жертву защите и огневой мощи.
Только штурмовики и вернулись. Да и то не все.
Уцелевшие пилоты рассказывали, что сразу после пересечения завесы их сбили воздушным взрывом плазменной торпеды. Потеряли щиты и попадали на землю абсолютно все. Только некоторым удалось сесть одним куском и после падения повторно запустить двигатели, большинству повезло меньше.
А через полчаса после этого замолчал эсминец, который их высаживал.
— С этим бардаком пора кончать, — постановили капитаны.
Вместо честной битвы их методично выставляли на посмешище всему Ковенанту.
Новый план предусматривал жертву ещё одним эсминцем. Корабль должен был подойти поближе к границе поля невидимости и нанести удар с воздуха по шпилю-проектору. Если это удастся, поле исчезнет и они увидят «Просветлённое Паломничество».
Чтобы помешать атаке, сверхноситель должен будет ударить по эсминцу плазменным копьём или несколькими. В этом случае эскадра вычислит вектор на него по направлению луча, а расстояние до него — по степени ослабления луча в атмосфере.
Основные силы совершат микропрыжок, выйдут над маскировочным полем (или даже внутри — по ситуации) и ударят всеми копьями сверху в вычисленную точку — раньше, чем сверхноситель успеет сменить положение. В данном случае его массивность работает против него.
Ричард безусловно этот план оценил. А вот экипаж эсминца, которым предполагалось пожертвовать, как пешкой — вряд ли оценил бы. Проявлять фанатизм гораздо удобнее на расстоянии.
К счастью для сепаратистов, суть приказа знали только офицеры-джиралханай, до рядовых его не доводили. А джиралханай в отсутствии преданности никто обвинить не мог. Так что эсминец весьма бодро начал заход на цель, огибая планету по низкой орбите, на высоте трехсот километров.