Планета FREEkoв. Зарождение
Шрифт:
— И рот им заклей! — крикнул вдогонку главарь, взглянув в сторону Рэма. — А сейчас, ребятки, я буду учить вас уму-разуму...
Нику и Инке туго связали грубой веревкой запястья и щиколотки, а Рэму еще и рот залепили широким скотчем. Их, и всех остальных организованно оттащили к одной стене.
Стопперы разошлись в стороны, давая пройти своему предводителю.
— Вы кому, вообще, вздумали противостоять, уроды? — крикнул побежденным главный стоппер, и его группа поддержки довольно заулюлюкала. — Вы — обдолбанный, хилый, пропитый и прокуренный мусор, кому вообще вы можете противостоять? Вы — позор страны, в которой живете, холера, говно, которым давно пора удобрить землю! А я — борец с говном. Я — Геральт, и это — он указал рукой на стопперов за спиной, — моя армия. И мы вычистим Москву от таких, как вы, ясно? У вас сегодня есть последний шанс стать нормальными людьми, потому что если завтра мы снова с вами пересечемся, этот день может оказаться вашим последним днем. Усвоили, уроды?
Рэму хотелось придушить ублюдка собственными руками, но, с другой стороны, его слегка отпустило. По крайней мере, драка закончена.
— А теперь — гвоздь программы, — насмешливо проговорил Геральт, сделал знак своим приспешникам, и те выволокли к нему связанного Ника.
У Рэма в груди все сжалось, кровь застучала в ушах. Каждый вдох давался все трудней.
Геральт наклонился к Нику, демонстративно разглядывая, как диковинную зверушку. Ник сверлил его ненавидящим взглядом и пытался что-то мычать сквозь скотч.
— Много уродов видел я на свете, но ты превзошел их всех. Ты не просто живешь, как паразит на теле общества. Ты не просто засоряешь людям уши своей говномузыкой и рекламируешь всякое прочее говнище типа панков или эйр-трейсеров. Нет, ты пошел еще дальше: ты надругался даже над человеческим обликом! Тебе что сказали в прошлый раз?
Ник дернулся, но Геральт поднес к его голове пистолет — и ему пришлось замереть.
— Но ты же дебил и баран, ты человеческой речи не понимаешь. Что ж, будем делать из тебя человека.
Он отошел в сторону, и к Нику подбежали четверо стопперов с рюкзаками за спиной. Ник принялся дергаться и извиваться, но двое крепких парней перевернули его на живот, сорвали с него скотч и уселись сверху.
Рэм закричал. Его крик звучал, как нелепое мычание, позабыв об оружии и веревках он попытался рвануться на помощь, но получил мощный удар в затылок и рухнул на живот.
Приподняв голову, он видел, как один из стопперов расчехляет болгарку.
— Сдохните, суки! — хрипло проорал Ник, и его голос утонул в жужжании инструмента. Диск болгарки вонзился ему в голову. Сквозь шум отчетливо донесся истошный вопль Ника. Лица Рэма коснулись мелкие брызги. Широко распахнутыми от ужаса глазами он видел, как судорожно дергается тело Ника, как из-под круглого лезвия вдруг посыпались искры.
Стоппер выключил болгарку, и пронзительный крик Ника стал оглушающим.
— У него металл в башке! — прокричал стоппер Геральту. — Рога на пластинах!
— Тогда возьми чуть глубже! И давай быстрей, нам пора! — прокричал тот в ответ.
Болгарка взвизгнула еще раз — и Ник перестал кричать. Его голова безвольно склонилась вбок. А через минуту рядом с ним валялись два спиленных рога с белесыми кусками черепа и кроваво-красными лохмотьями кожи.
Рэм не видел, как ушли стопперы.
Он видел только изуродованную голову друга, алые брызги на полу и эти рога...
***
Гиленсон вышел из кабинета начальника пунцовый, как помидор. Проклятая реалистичность эмоций, чтоб ее! Встречные аватары, с жалостью глядя на него, расступались, пропуская его.
Рядом с его столом сидел аватар несчастного и потерянного Игоря Воробьева, ответственного за операцию.
— Ну что? — спросил он Гиленсона, когда тот со вздохом опустился на свое кресло.
— Ну, премии в этом месяце не жди, — мрачно ответил Александр Моисеевич. — В лужу мы сели, конечно, красиво с этой дуэлью...
— Александр Моисеевич, честно слово, я не знаю, как так могло получиться! — начал сокрушаться Воробьев, но Гиленсон прервал его нетерпеливым жестом.
— В лужу-то мы сели, но зато какую проблему нащупали!.. Вот эта красная маска на самом деле — баг. Я не раздавлен стыдом — я невероятно взволнован. Возвращайся сейчас к себе, и через час я жду тебя в кафе «Инферно», на Пятницкой. Знаешь такое?
— Приват-кафе? — удивленно проговорил Воробьев.
— Именно. И возьми с собой этого стажера, как там его...
— Огурцова?
— Да, его. И пусть не треплет языком. По-тихому.
— Понял.
— Давай, до встречи.
Стащив шлем с головы, Гиленсон аккуратно разместил его на стойке, и, прищурившись, уставился в одну точку, сопоставляя факты. А потом написал письмо старому знакомому из отдела киберпреступлений.
Огромный голографический факел трепетал над входом в кафе, зазывая прохожих в таинственное уединение своих приватных комнат, но любители приватов в основном разъехались на выходные по отелям.
В «Инферно» народу было немного.
Александр Моисеевич назвал на ресепшене код комнаты, и молодой хостес повел его внутрь. Узкий коридор был оформлен в готическом стиле, сочетания красного с черным, металлические подставки под настенные светильники и стрельчатые своды дверных проемов приватных комнат идеально сочетались и дополняли друг друга.
Воробьев с молодым патрульным были уже внутри.
Гиленсон молча сел за стол, выключил линзы и вынул их из глаз.
— А теперь вы сделаете тоже самое, — приказал он своим молодым коллегам. Те переглянулись, но ослушаться не посмели.
— Александр Моисеевич, и что теперь со мной будет? — прохныкал Огурцов, не в силах оторвать взгляд от резной поверхности стилизованного стола.
— Пока — ничего. В конце концов, фактически никакого превышения должностных не произошло, но сейчас не суть... Главное — держи пока язык за зубами, как я просил.
Дверь приоткрылась, и в комнату вошел последний приглашенный на встречу человек — начальник отдела киберпреступлений, двухметровый антисекс с бритой головой Кирилл Гвардин.
— Ну что все напряглись-то? Не ждали? — осклабился он, демонстрируя ровные, белые до голубизны зубы.