Планета героев
Шрифт:
– Куда по встречной! – надрывался Василий.– Куда по встречной, идиот! Сворачивай, дебил! Сворачивай, говорю тебе! Да не сворачивай, а тормози!
Зачем тормозить, когда под тобой целый табун резвых лошадей, а руки достаточно проворны, чтобы избежать столкновения с тележками, столбами и людьми? Я только путался немного: какая полоса встречная, а какая, наоборот, попутная? Но так было даже интереснее.
А какой вокруг поднялся невообразимый шум! За окнами нашего «мерса» визжали и гудели как сумасшедшие встречные и поперечные автомобили. Зато внутри все было относительно тихо.
– Я не могу! – сказал Жигановский.– Меня укачало.
После чего просто выпал в открывшуюся дверцу на мокрый асфальт. Все-таки он много выпил в гостях у Пушкина, и это сказалось в самый неподходящий момент. Хорошо хоть сиденья «мерса» остались незапачканными, а асфальт – не наша забота.
– Семь минут,– показал я на часы Василия.– А ты нас до Пушкина чуть не полчаса вез. Оцени.
Василий оценил. Ругался он так долго, что я слегка заскучал и не ушел домой только потому, что хотел попрощаться с Венедиктом Владимировичем. Изругавшись, Василий глянул на меня с подозрением:
– Слушай, Никита, ты случайно не с Луны свалился?
– С чего ты взял? – запротестовал я, а у самого сердце упало: неужели чем-то себя выдал? Но ведь ничего лишнего не сказал.
– Нормальный земной человек так ездить не может. Я почти двадцать лет за рулем, но подобного слалома мне видеть не доводилось.
– Подумаешь...– пожал я плечами.– Любой сможет, если захочет.
Василий хотел мне что-то ответить, но не успел. Точнее, внимание его привлекла группа молодых людей, которые, в свою очередь, заинтересовались страдающим Жигановским.
Их заинтересованность очень быстро переросла в недружественные по отношению к Венедикту Владимировичу действия. С него хотели снять костюм и часы, а он этому воспротивился. Должен отметить, что Жигановский выказал доблесть, но его умение противостоять превосходящим силам было ниже всякой критики. Стычка происходила в десяти метрах от нас под развесистым тополем. И прежде чем мы с Василием подоспели на помощь, Венедикта Владимировича повергли на землю ударом увесистого кулака.
– Пасть порву! – рявкнул Василий в лицо первому же подвернувшемуся молодому человеку с наголо обритым черепом.
Увы, Василию не удалось исполнить свою угрозу: и пасть он бритоголовому не порвал, и в довершение всех бед получил удар ногой в область живота, после которого согнулся кренделем и на некоторое время потерял интерес к происходящему.
Обидчика доблестного, но неумелого оруженосца Жигановского я опрокинул прямым ударом в челюсть. После чего его товарищи сочли себя оскорбленными и накинулись на меня, размахивая палками и цепями. Между нами, они были никудышными бойцами. Замах должен быть коротким, а удар – предельно концентрированным, кричать при этом нужно не на вдохе, а на выдохе. Это азы боевого искусства – странно, что на Земле этому не обучают.
Возможно, я и сломал молодому человеку с толстой палкой руку, но в конце концов он сам был в этом виноват. С его товарищами обошелся более гуманно. То есть кому-то пощекотал челюсть, двоим слегка помял ребра, а одному особо шустрому врезал по шее.
На этом противостояние завершилось. Василий наконец разогнулся после пропущенного удара, а неразумные оппоненты расползлись в стороны, шипя в наш адрес невразумительные угрозы. Оруженосец не удержался и пнул в область таза недавнего противника. Я его поведение не одобрил – истинные герои лежачих не бьют.
– Так он, гад, не лежачий – он на четвереньках ползущий.
Пришлось признать правоту Василия по факту, однако кроме фактической есть еще и моральная сторона.
Нашему с оруженосцем спору помешали стоны, издаваемые Жигановским. К счастью, Венедикт Владимирович пострадал не очень сильно. У него был разбит нос, поцарапана щека, но все остальное вроде было цело. Плюс психологическая травма от ничем не спровоцированного насилия.
– Я их в тюряге сгною! – орал Венедикт Владимирович.– Козлы! На кого руку подняли – на Жигановского! На избранника народа! Я им кости переломаю.
– Уже,– утешил его Василий.– Экстрасенс им задал жару. Сразу видно старательного ученика далай-ламы.
Василий был, конечно, не совсем точен в своих оценках, но я не стал его опровергать, поскольку поле битвы так или иначе осталось за нами, а наши противники уже успели ретироваться в ближайшую подворотню. Так что угрозы свои Венедикт Владимирович бросал в пустоту. Отвечало ему только эхо, утробным гулом несшееся между высоких каменных коробок. Василию с трудом удалось усадить Жигановского на заднее сиденье. По-моему, Венедикт Владимирович так и не протрезвел, несмотря на пережитое приключение и вызванный им сильный душевный подъем.
«Мерс» наконец отчалил в чреватую приятными и неприятными неожиданностями московскую ночь, а я отправился в квартиру Аббудалы Каха, чтобы привести в порядок мысли и чувства, взбаламученные интересно прожитым днем.
Сразу скажу: мне было чем гордиться. Во-первых, я начисто опроверг предположения сиринца, что меня разоблачат в первый же день. Правда, Василий намекал, что я свалился с Луны, но, по-моему, это просто какое-то местное идиоматическое выражение, а вовсе не констатация факта. Тем более что я не с Луны прибыл, а с Парры. На Луне, между прочим, жизни нет, и землянам об этом хорошо известно. Они туда уже летали на допотопном аппарате. Во всяком случае, я что-то такое слышал в Школе резидентов. Надо будет спросить у Жигановского, нет ли у него ракеты. После столь удачной обкатки «мерса» у меня прорезался интерес к механическим игрушкам.
Во-вторых, я блестяще проявил качества истинного резидента и за один неполный день завербовал сразу двух агентов – Жигановского и Василия. Наконец, склонил к сотрудничеству Великого Поэта. Уж не говорю о Натали. И упоминать о ней в отчете Центру не буду. Дело сугубо интимное, не имеющее никакого отношения к заданию, а потому не представляющее интереса для мухоморов из Высшего Совета.
В пассиве пока оставался Каронг. Я ни на йоту не приблизился к бывшему советнику Кощея Бессмертного и правой руке почившего принца Саренга.