Планета обезьян. Истории Запретной зоны (сборник)
Шрифт:
Но времена изменились. Хотя дорога все еще существовала, и сведения о ней передавались из поколения в поколение, по ней давно уже никто не ходил. После возвышения Третьей расы стало совсем небезопасно отправляться в длительное странствие.
Ведь дорога эта вела через земли, которые обезьяны считали своими.
Вначале их было семеро: Таул и шесть паломников.
Силат повернула обратно через месяц. Повернула и поковыляла прочь на кровоточащих, покрытых синяками и шрамами ногах. Она только
Силат и сама прекрасно понимала, что стала обузой. В иные эпохи паломники несли бы ее на носилках или на спине по очереди, считая это дополнительным испытанием. Помогая друг другу, дети Бога возвышались в глазах Его.
Но когда Силат захромала, все они поняли, что подстраиваясь под нее или неся ее на себе, они ни за что не дойдут до конца. Это странствие было особенным. Они шли не ради собственного спасения. Дело было вовсе не в них. Дело было в реликвии, которую Калио хранил в своей сумке.
Они остановились, чтобы посовещаться. Силат, ничего не говоря, кивнула им, повернулась и побрела обратно. Все было понятно без слов. Последним воспоминанием о ней Таула был маленький силуэт на западе, едва различимый в накрывающих пустыню лиловых сумерках.
На следующий день, когда устроили привал, исчез Гариг. Оставшиеся понимали, что он пошел вслед за Силат, чтобы проводить ее до дома на западе.
Таул сомневался, что увидит их когда-нибудь живыми. У двоих мало шансов выжить без всякой защиты, тем более что один из них калека. Пустыня их поглотит.
Еще через месяц скончался Пардел.
Они шли по пересекавшему пустынные земли каньону с высокими, словно стены собора, краями. Этот каньон преградил им дорогу, и спуск с одного края отвесного утеса занял почти целый день. Ночью они отдохнули, а днем пошли в прохладной тени среди скал. Два дня они бродили в поисках подходящего для подъема места. Таул почти физически ощущал их беспокойство и волнение. Казалось, никакого выхода из этого ущелья не существует. Прошло уже много времени с тех пор, как здесь в последний раз проходили паломники. Ветер, землетрясения и обжигающие зимние дожди разрушили все знаки.
Но решимость не покидала Таула, и в конце концов он нашел подъем.
Путь наверх был опасным, и они поднимались медленно. С каждым шагом приходилось нащупывать опору, отчего казалось, что ты вот-вот упадешь, и по всему телу разливался страх. С наступлением темноты им пришлось сделать привал прямо посреди пути, на скалистом выступе шириной не более локтя. Там они и просидели всю ночь, словно птицы на насесте, ожидая первых лучей солнца.
Таул взобрался на вершину первым и опустился на колени, вознося краткую молитву Богу за спасение, хотя прекрасно знал, что Бог его, необожженного, больше не слушает. Потом поднял винтовку, покрепче прижав ее деревянный приклад к плечу, и осмотрел окружающую местность в поисках возможных опасностей.
Но ничего вокруг не было. Впереди раскинулась
Первым поднялся Калио, весь покрытый потом и обессиленный, но не потерявший присутствия духа, что и отличало его от других. Вместе они подняли за руки Арнию, которая рассмеялась и пропела хвалу Богу, проведшему ее через очередное испытание.
Следующим шел Котте, тихий и мрачный – на взгляд Таула даже упрямый. Он отказался от их помощи и не стал хвататься за их руки. Он всегда хотел все делать сам.
И поднялся сам, после чего лег на спину под солнцем, тяжело дыша.
Пардел, самый старший из них, отстал и находился довольно далеко внизу, судорожно цепляясь за каждый выступ и с трудом поднимаясь сантиметр за сантиметром.
– У тебя получится, старина! – крикнул Таул.
Другие тоже постарались приободрить отставшего, но не голосом, так что Таул их не слышал.
Метрах в десяти от вершины Пардел остановился, чтобы перевести дух, и поднял голову. При этом он усмехнулся, словно говоря: «Ну что, видели? Не такой уж я и старый!».
Тут его рука дрогнула и соскользнула с выступа. Пардел постарался ухватиться за него снова, но было уже поздно. Все наблюдали за тем, как он стремительно падает вниз, отчаянно размахивая торчащими из ветхой одежды тощими ногами и руками, в облаке пыли, под грохот камней.
До самого дна он не спустился, а замер на скалистом выступе. До них доносились его всхлипывания и стоны.
Другие заговорили с ним. Таул видел, как они озабоченно переглядываются между собой.
– Вслух. Голосами, – напомнил он.
– Извини, Таул, – сказал Калио. – Я забыл.
– Что же теперь нам делать? – спросила Арния дрожащим голосом.
– Придется оставить его здесь, – ответил Котте. – Помочь мы ему ничем не сможем. Он наверняка переломал все кости.
– Но нельзя же вот так взять и бросить его! – воскликнула Арния.
– Мы же бросили Силат, – возразил Котте. – Слабое звено…
– Мы ее не бросали. Она сама решила вернуться, – сказала Арния.
– Без разницы, – стоял на своем Котте.
Пожав плечами, он пригладил свою маску в том месте, где она немного отошла, намокнув от пота.
Калио вопросительно посмотрел на Таула, и тот вздохнул.
– Ну ладно, – нехотя сказал он, снял винтовку и протянул ее Котте.
Котте посмотрел на оружие с опаской, не спеша брать его в руки.
– Просто подержи немного вместо меня, – сказал Таул. – Без него мне будет легче передвигаться.
Котте все-таки взял винтовку, но держал ее крайне осторожно, словно опасаясь, что скрытая в ней жестокость каким-то образом передастся и ему.
Таул полез вниз, к Парделу. Спуск занял некоторое время, потому что двигаться вниз было труднее, чем наверх. Жар конца времен, когда моргнул Бог, преобразил камни, и поверхность скал была очень хрупкой и крошащейся.