Планета обезьян. Война
Шрифт:
– Мой младший сын, – наконец спросил Цезарь. – Где он?
Он боялся услышать, что Корнелиус тоже погиб, поскольку трудно было вообразить, что малыш выживет там, где не выжили его мать и старший брат. Хотя Полковник искал взрослого шимпанзе, а не малыша. Могло ли быть такое, чтобы убийца просмотрел Корнелиуса?
«Его все еще ищут», – знаками ответил Лука.
«Его или его тело», – подумал Цезарь. Он отвернулся от Луки, не желая узнать, что имела в виду печальная седая обезьяна. Он не был уверен, сможет ли пережить потерю своего последнего сына.
– Помогите им в поисках, – приказал
Цезарь понял, что орангутанг хотел дать ему шанс оплакать погибших в одиночестве. Он жестом поблагодарил Мориса, который выпроводил всех из пещеры, оставив Цезаря наедине с его горем.
И гневом.
Цезарь ждал, когда придут слезы, но его желание отомстить разгорелось слишком сильно, не позволяя ему заплакать. Его взгляд наткнулся на то место, где он нашел тела Голубоглазого и Корнелии, лежавшие на жестком холодном полу. Пролитая ими кровь просочилась в пористый камень, оставив на поверхности клеймо убийства. Копье Голубоглазого лежало рядом с тем местом, где покоилось его тело. Его окровавленный наконечник говорил о том, что Голубоглазый погиб, пытаясь защитить свою семью, но это было слабым утешением для его отца. Пошевельнувшись наконец, Цезарь осознал, что его притягивает к этому месту. Он, как в трансе, пошел к нему на подгибающихся ногах.
В лунном свете блестели две латунные гильзы. Цезарь сел на корточки, чтобы рассмотреть их, не в состоянии отвести глаз от этих улик. Гильзы были вещественным доказательством того, что здесь произошло, заставляя его согласиться с фактом, что это не был еще один кошмар, от которого он вскоре должен очнуться и найти свою семью живой и невредимой. Корнелия и Голубоглазый не просто спали, пока он видел во сне войну и предательство они на самом деле ушли навсегда.
Но… всего две гильзы?
Он протянул к ним руку, но внезапно вздрогнул от слабого шума у себя за спиной. Зарычав, он схватил с пола копье и резко повернулся, чтобы встретиться с тем, кто посмел проникнуть в его дом. Его ярость и безумное желание отомстить за свою семью были столь сильными, что он только через несколько мгновений понял, что шум исходил не от какого-то спрятавшегося человека-убийцы, а от его собственного испуганного ребенка, который со страхом выглядывал из темной расселины в камнях. Широко раскрыв глаза, Корнелиус сжался при виде Цезаря, потрясавшего окровавленным копьем.
– Корнелиус!
Придя в себя, Цезарь был поражен испуганным выражением на лице сына. Опустив копье, он смягчил выражение своего лица и опустился на колени перед окаменевшим ребенком. Он протянул к нему руку, но Корнелиус отказался выходить из расселины. Цезарь понял, что все это время его сын прятался в камнях, боясь выйти наружу. Он не мог винить Корнелиуса в том, что тот испугался. Совсем недавно на глазах малыша жестоко убили его мать и брата.
«И рядом не было отца, чтобы защитить его, – подумал Цезарь. – Чтобы защитить их всех».
Выдавив улыбку, Цезарь поманил к себе единственного оставшегося в живых сына, но испуганные глаза Корнелиуса были прикованы к копью в руках его отца. Цезарь со стыдом осознал, что все еще держит в руке оружие. Двигаясь осторожно, чтобы не испугать Корнелиуса, он тихо положил копье на пол и вытянул вперед руки.
«Иди ко мне, сын, – подумал Цезарь. – Не бойся».
Рыдая, маленький шимпанзе осторожно выбрался наружу и подошел к отцу. Цезарь притянул его к себе и крепко обнял; его сердце заболело, когда он почувствовал, как маленькое тельце Корнелиуса содрогается у него в руках. У него перехватило горло, и он ничего не смог бы сказать, даже если бы очень постарался.
Спасение Корнелиуса было просто чудом.
Но Цезарь был намерен отомстить, несмотря ни на что.
Большинству обезьян вход в арсенал был воспрещен – Цезарь хорошо выучил жестокий урок, который преподал ему Коба: не всем обезьянам можно доверять оружие. Оружие, захваченное у людей после разных стычек, стояло рядами вдоль мрачных стен пещеры, там же щедро были разложены боеприпасы. Цезарь был в арсенале один. Он взял в руки штурмовую винтовку и начал внимательно ее рассматривать.
Через единственный вход в пещеру вошел Морис. Цезарь оглянулся на него и увидел беспокойное выражение в добрых карих глазах орангутанга. Он отвернулся от Мориса, снова обратив внимание на оружие. Отложив в сторону винтовку, он начал осматривать другую, но Мориса нельзя было игнорировать. Он кашлянул, пытаясь обратить на себя внимание Цезаря.
«Мы должны подумать о том, что нам теперь делать, – объяснил он жестами. – Теперь люди знают, где мы находимся. Они вернутся».
Цезарь кивнул, продолжая вертеть в руках винтовку.
– Скажи всем… чтобы приготовились к путешествию… в наш новый дом.
Цезарь вспомнил, что именно этого хотел Снежок перед тем, как предать их. Горькая ирония не ускользнула от Цезаря. Если бы он прислушался к мольбе охваченного ужасом Снежка и приказал немедленно начать эвакуацию, остались бы в живых Корнелия и Голубоглазый? Могли бы они уйти до того, как люди напали на них?
– Это очень мудрое решение, – сказал Морис с явным облегчением. – И лучший способ почтить память твоего сына.
Цезарю понравилась эта мысль, но он не был готов проливать слезы, пока не отомстит за свою семью, а Полковник все еще был жив. Он продолжал осматривать ружья, пытаясь найти то, которое было в самом лучшем состоянии. Он не мог рисковать, когда дело касалось предстоящей трудной задачи.
Морис задержался в арсенале, ожидая Цезаря. Он переминался с ноги на ногу и поглядывал на Цезаря, но шимпанзе был поглощен выбором оружия. Морис тихо кашлянул.
Цезарь посмотрел на него, недовольный тем, что ему помешали, хотя он прекрасно понимал, что Морис думал только о благополучии их народа. Орангутанги-самцы по своей природе были одиночками, так что у Мориса не было семьи, о которой нужно было заботиться, но он всегда был верен обезьяньему сообществу.
– Когда мы тронемся в путь? – спросил он.
Цезарь выбрал винтовку, взвесил ее в руках.
– Я с вами не пойду.
На лице Мориса появилась тревога. Он взволнованно посмотрел на Цезаря, с запозданием поняв намерения друга.
– Ты не пойдешь вместе с нами?
Цезарь не знал, есть ли у него выбор. Крепко сжимая в руках винтовку, он яростно смотрел в пространство, внутренне желая, чтобы Полковник немедленно оказался у него в перекрестье прицела.
– Я пойду за ним.