Планета под замком
Шрифт:
— В комментарии из студии говорится о том, что коммодор Фукуда обнаружил на планете существа, внешне похожие па людей, — сказал в темноте Ламач, — так что с законом Иоганссона всё в порядке.
Обманули меня… предали ямнитов, Вира III, Манфреда, скормили чернуху людям у экранов — проносились в голове обрывки мыслей. Я крикнул:
— Это свинство! Закон Иоганссона неверен!
— Но он должен действовать, — ответил Ирка, — это же проверенный на практике объективный закон. И ещё один закон действует в нашей Профкоманде: передачу надо снять во что бы то ни стало. Так что никаких разговоров!
Он покраснел от злости. Я чуть не бросился на
— За профессионализм в работе надо платить, — изрёк Ирка.
Да, передача была сделана профессионально. Вскоре после возвращения на Землю нас вызвал Совет. Незнакомый строгий человек сказал:
— По поручению Совета я награждаю вашу группу орденом Бриллиантового Орла за выдающиеся заслуги в области галактических исследований, — начал он. Его речь длилась долго. Закончил член Совета так: — Высокая награда обязывает. Прежде всего — молчание и скромность. Ответственный работник Сети получит орден на хранение. А вы подойдите к столу. Вот подписка о неразглашении тайны. Никто не должен знать о случившемся на Трувии. Это вызвало бы панику среди населения, вы сами понимаете…
На следующий день я уволился. Чтобы забыть о прошлом, мы с Милушкой уехали из города на побережье. Я устроился в вычислительный центр, стал чинушей и не вспоминал о космических трансляциях.
Так прошло полгода. Закон Иоганссона по-прежнему действовал, но передачи из космоса прекратились по неизвестным причинам. Галактика исчезла с экранов. Зрители и не заметили, а я сразу понял, что начались перемены. И вскоре в один прекрасный день ко мне в ВЦ явился элегантный господин.
— Я — сотрудник Института галактических исследований, — представился он, — вы нам очень нужны.
— Чрезвычайно интересно, — грубо сказал я, но он прервал меня:
— Прошу вас, забудьте о личных обидах. Ситуация серьёзная. Все нуждаются в вас. Я, конечно, могу приказать вам следовать за мной. Но я полагаюсь на вашу добрую волю.
И я пошёл с ним. На улице собралась толпа, потому что стратоглайдер этого важного господина сел прямо на водную поверхность. Такого каждый день не увидишь. Но то было лишь началом сюрпризов. Всю дорогу мы молчали. Теперь я знаю, что он охотно пояснил бы, что к чему, но я вёл себя, как идиот. Держался гордо и неприступно. Мы прилетели в столицу. Добрались до здания Сети. Прошли по лабиринту коридоров и лестниц. Всё тут изменилось, и люди были новые. Я не встретил ни одного знакомого лица! Мы без стука вошли в кабинет директора. У журнального столика сидели Ондра Буриан, Ирка Ламач, ещё несколько человек из нашей Профкоманды и пять-шесть элегантных молодых людей, среди них и совсем молоденькие девушки. Ондра Буриан встал и протянул мне руку.
— Привет, Иржи. Садись. Переходим к делу. Помнишь материалы, которые ты снимал для чудаков из Института галактических исследований? Тайком?
Я вздрогнул. Ондра попался, и меня привели в качестве свидетеля. Ну уж нет, выдавать друга не собираюсь. До такого Профкоманда ещё не опускалась.
— Ничего не помню, — твёрдо ответил я.
— Не дури, это же они и есть, — Ондра показал на весело улыбавшуюся молодёжь за столом, — ты знаешь, кто они теперь? — голос его звучал почти торжественно. — Тор Рид — президент Академии галактических исследований; Нина Лесечкова — директор Института планирования дальних космических полётов; Йоширо Сакурагава — управляющий персональным отделом ГИ, у него под началом все коммодоры. А вот… — Ондра показал на Ламача, — новый директор Сети.
— Совет решил? — прошептал я.
— Да, Совет решил, — подтвердил новый президент, — Совет вместе с новым руководством Академии галактических исследований и при участии ваших друзей выработал план устранения недоразумения, которое имело место на планете Трувия. Взвесив все обстоятельства, мы пришли к выводу, что главную роль в предстоящих дипломатических переговорах должны сыграть вы.
И вот я сижу в роскошной кабине галактического крейсера класса «Садко». В командирском отсеке хозяйничает Венца Мадр. Наконец-то дождался новой машины! Теперь управляет небольшой командой из автоматов и с нежностью вспоминает о старом добром «Поросёнке», Только что пройдена граница шести тысяч парсеков. Венца готовится к посадке. На Трувии знают о нашем прибытии. Послали своего штурмана, чтобы помочь Мадру. Точнее, телепортировали к нам на корабль.
А я стал дипломатом. Сижу за столиком из красного дерева и рассматриваю верительные грамоты. В моём представлении дипломаты ведут себя примерно так. В грамотах говорится, что я представляю Совет и ни перед кем не отвечаю за свои решения. Даже страшно становится. Второй документ должен облегчить ход переговоров.
— Надо привлечь на свою сторону Петра Манфреда, — наставлял президент на первом же совещании, — это полезный для нашего дела человек. От него зависит успех.
Второй документ — удостоверение коммодора. Незаполненное, но с печатью. Президент инструктировал:
— Подавайте дело таким образом: будет сотрудничать с нами — сделаем его коммодором. Подействует. Пётр Манфред болезненно честолюбив. Изучив всю имеющуюся информацию о нём, мы пришли к выводу: больше всего на свете Манфред мечтает о форме коммодора. За этим удостоверением он пойдёт куда угодно.
Ловко. Хитроумно. Так и поступил бы профессиональный дипломат. Но с меня хватит профессионализма. Меня воротит с него. Я вытаскиваю из кармана ручку и каллиграфическим почерком заполняю удостоверение на имя Петра Манфреда. Подкрадывается сомнение: правильно ли я поступил? Но из репродуктора доносится голос Мадра:
— Приближаемся к Трувии. Посадка через десять минут. Ни пуха тебе ни пера, старый чёрт!
Я подошёл к зеркалу и внимательно осмотрел парадную дипломатическую форму: чёрную с золотыми солнцами. Всё в порядке, и шпага в ножнах — там, где ей полагается быть. И этот осмотр — часть дипломатического профессионализма. Профессионализма?! Нет. Обыкновенной человеческой порядочности и воспитанности. Я же собираюсь в гости, надо выглядеть прилично!
Кшиштоф Малиновский
Третья планета Проциона
Неуклюжие с виду автоматы ловко и бесшумно покрывали корпус «Одиссея» последним защитным слоем. Методично, без лишних движений продвигались они вдоль металлического каркаса, отбрасывая удлиненные тени на шероховатый скальный грунт планеты. Черные остроконечные вершины гор на горизонте жадно поглощали остатки пламенеющего диска Проциона — последней звезды этого сектора Галактики.
Завтра «Одиссей» стартует к Земле, увозя с собой новые крупицы знания, вырванные у черной космической бездны ценой многих лет одиночества, порой отчаяния, все растущей ностальгии.