Планета — шахматная доска
Шрифт:
7
Кабинет не изменился, и это тоже казалось чудом. Стол в любой момент мог расправить крылья, монитор — пуститься наутек на своем массивном пластиковом основании, а Белая Королева прыгнуть в супницу. Однако кабинет остался прежним. Знакомый порядок. Морщинистое лицо Пастора подмигивало Дю Брозу с экрана, а за монитором была приоткрыта дверь в кабинет Пелла.
— Что-то в этом роде, — спокойно повторил Пастор. — Именно так я это и делаю, мистер Дю Броз.
Неклассифицированный психоз — впрочем, предварительный диагноз можно было поставить. Самым
И делал это на самом деле. Сет Пелл исчез в мгновение ока.
Дю Броз боялся шевельнуться, парализованный шоковым оцепенением. Однако его разум начал мало-помалу пробуждаться к жизни и замечать опасность. Если бы сейчас кто-нибудь вошел в кабинет — директор или кто-то другой — ненадежное равновесие Пастора могло бы нарушиться. Этот человек был очень впечатлителен и играл с бомбой, которая могла разнести всю Вселенную.
Когда парализуется способность к планированию, в дело вступает опыт. Дю Броз подсознательно ощущал, что в данной ситуации прежде всего нужно успокоить Пастора. Хотя после ординатуры в Институте Психометрии и санаториях для умалишенных прошло уже много лет, врачебные навыки помогли ему. Перед ним был пациент.
Дю Броз сознательно переключил свой мозг на холостой ход и начал изучать лицо Пастора, пытаясь обнаружить внешние симптомы. Эта лаборатория в Скалистых Горах, заваленная разнородным оборудованием, эти необычайно яркие «истории» из проектора Сказочной Страны, сам факт, что изо всей гаммы фантастических возможностей, которые давало уравнение, Пастор предпочел именно кошмарную способность контролированного уничтожения — о чем все это говорило? Где-то рядом лежал ключ к личности этого человека, нечто такое, что он начал чувствовать только сейчас.
Симпатии… Фотография жены и детей Пастора… Может, обратиться к эмоциям?
Врожденная аморальность, отсутствие способности сопереживать, страшный эготизм… Просто любопытство могло толкнуть Пастора на уничтожение всех следов существования человека. Вроде того, как ребенок ломает игрушку.
РЕБЕНОК ДЛЯ ИГРУШКИ ТО ЖЕ САМОЕ, ЧТО ДОКТОР ЭМИЛЬ ПАСТОР ДЛЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА…
Вот оно! Подсознательный мотив. Убийственная квинтэссенция рациональности. Безумец, возомнивший себя Христом, поранится, а потом будет свято верить в то, что шрамы появились сами собой, чудом. Доказательство ipso facto. [6] Но разум Пастора работал яснее: сначала он выбрал и получил власть, которая будет доказывать реальность его роли. Пока он, похоже, не вполне осознал, что стал Богом.
6
Ipso facto (лат.) — здесь: самим фактом.
Крайний параноидальный эготизм. Идеально рационализированное безумие!
— Вы не видели, что я сделал? — спросил Пастор. — Вы не смотрели…
Дю Броза удивило, что Пастор говорил, а не кричал.
— Нет-нет, я все видел. И меня это здорово удивило. Моя реакция была довольно сложной и включала инстинктивную попытку рационального объяснения этого явления. — Он осторожно подбирал слова, продумывая эмоциональные ударения.
Пастор удивленно уставился на него.
— Объяснения? Вы не можете ничего объяснить. Это могу только я. Вы не можете понять, что все пусто как мыльный пузырь. Вы инстинктивно признаете очевидное, а я могу лишь принять это к сведению, потому что я — скептик.
— Возможно, вы правы, — буркнул Дю Броз. Слишком поспешное согласие прозвучало бы фальшиво, но и провоцировать спор было опасно: физик мог проиллюстрировать свой тезис более убедительным образом.
— Во всяком случае, — продолжал Дю Броз, — я рад, что вы не забыли обещания связаться со мной. Вы обладаете почти сверх естественной силой. А может… может, она и есть сверх естественная?
Пастор улыбнулся.
— Не знаю. Я еще толком не пришел в себя и не знаю масштабов своего дара.
— Понимаю… Это большая ответственность.
Физику это не понравилось, он скривился. Дю Броз быстро добавил:
— Я не собираюсь расспрашивать вас о дальнейших планах…
Он едва не сказал «советовать». И вдруг нашел ключ к личности Пастора. В истории уже был аналогичный случай: изолированное от мира место в горах, заваленное случайными, разнородными вещами — гнездо сущее сорочье — и человек, который, правда, не был физиком, но зато изучал оккультизм. У доктора Эмиля Пастора было много общего с Гитлером.
— Мои планы? — подозрительно переспросил он. — Я не хочу… — он заколебался.
— Они меня очень интересуют, — настаивал Дю Броз. — Вы можете творить чудеса, доктор Пастор. Впрочем, вы ориентируетесь в своих возможностях куда лучше меня. Помните, вы показывали мне одну из своих композиций Сказочной Страны?
— Помню, — сказал Пастор. — Но вы уделили ей не так уж много внимания.
— Я хотел смотреть дольше, но понимал, что вы очень заняты. Но и этого было достаточно, чтобы оценить ваш талант. Теперь же вы можете творить в несравненно больших масштабах!
Пастор кивнул.
— Пока я лишь уничтожил несколько объектов. Думаете, зря? Не знаю, смогу ли я творить…
— Добро и зло — понятия относительные, можно подняться выше них. Опасные, но необходимые слова. Дю Броз старался обработать подсознание Пастора, которое знало, что его хозяин — Бог, хотя разум еще не постиг этого. — Как я уже говорил, я рад, что вы со мной связались, и очень ценю это. И пусть я не знаю, что вы собираетесь делать дальше, я уверен — это будет нечто… выдающееся. Я буду ждать какую-нибудь необычайную композицию.
— Но у меня еще нет никаких планов, — растерянно сказал Пастор.
— Эта сила пока внове для вас. Пожалуй, вам придется учиться использовать ее, чтобы добиваться наилучших эффектов… не так ли? Даже если по неосторожности вы совершите несколько ошибок, это не будет иметь особого значения: добро и зло — понятия относительные. Но я хотел бы увидеть, чего вы добьетесь. Можно?
Поток слов отвлек Пастора.
— Вы же видите меня.
— Экран монитора ограничивает поле зрения. Вы позволите мне прилететь к вам в лабораторию? Пожалуйста,