Планета смертной тени
Шрифт:
Тело человека еще раз содрогнулось от приступа тошноты. Но теперь Дику-18 удалось подавить рвотный спазм. Или, может быть, у него уже просто ничего не осталось в желудке. Тяжко охнув, Дик-18 повалился на бок.
Ут-Ташан вытер руки о траву, достал из кошелька еще два листика и протянул их Дику-33.
– Ты тоже есть. Чтобы живот не болеть.
Дик-33 положил листья в рот и стал жевать. Он ожидал, что вкус у листьев будет отвратительный. Но все оказалось совсем не так – терпкий, чуть кисловатый сок даже неприятным трудно было назвать.
– Шаман эти листья тем, что с нами жить, давал.
Абориген протянул два листика Дику-7.
– Нет, я мяса не ел, – испуганно затряс головой парнишка.
– Все равно, есть. – Ут-Ташан, как маленькому, сунул ему листья в рот. – Потом хорошо быть. Мясо будешь кушать. Потом.
Дик-33 присел на корточки рядом с Диком-18 и положил руку ему на плечо.
– Ну, как ты?
– Нормально, – сделав над собой усилие, Дик-18 сел. Обхватил голову руками. – Видно, не врал сержант, когда говорил, что кроме пищевой смеси нам больше ничего жрать нельзя.
– Ну, во-первых, со мной, как видишь, пока все в порядке.
– Пока! – поднял палец Дик-18.
Дик-33 сделал вид, что не услышал его.
– Во-вторых, мы уже полгода на пищевой смеси сидим. После такого к нормальной пище заново привыкать приходится. И у всех этот процесс протекает по-разному. Ну, а в-третьих, ежели все же окажется, что без пищевой смеси нам никак, я уверен, ее легко можно изготовить из самых простых, находящихся под рукой продуктов.
– Не на этой планете!
– Не на этой, – согласился Дик-33. – Но мы ведь все равно собираемся отсюда убраться, – он, прищурившись, посмотрел на Дика-18 так, будто тот только что отказался ему долг возвращать. – Или – уже нет?
– Собираемся, – как-то совсем уж невесело кивнул Дик-18.
– Так в чем проблема?
– Проблема в том, – бесцеремонно встрял в разговор, который он внимательно, с интересом слушал, Ут-Ташан. – Что нам идти надо. Понимать?
– Понимать, – опершись на руку, вовремя подставленную Диком-33, Дик-18 поднялся на ноги. – А что, мы куда-то опаздываем?
– Опаздываем, – подтвердил Ут-Ташан. – Шибко опаздываем.
– Куда?
– Нам лес ходить, – острием копья Ут-Ташан указал на зеленую полоску, прикрывающую горизонт. – После того, как Шуфа-Джа, – острие копья обратилось к небу, – второй солнце, подниматься, лес ходить нельзя.
– Почему?
– Синий жук шибко злой станет.
– Жук? – решив, что ослышался, переспросил Дик-33.
– Жук, – подтвердил Ут-Ташан. – Синий жук. Очень плохо.
Дик-33 погладил затылок. С одной стороны, казалось странным, что какой-то там шибко злой жук, появляющийся в строго определенное время, мог помешать им войти в лес. С другой стороны, развивать сейчас эту тему не имело смысла. Нужно было делать то, что говорил абориген. Ему-то, в конце концов, виднее, каких жуков следует опасаться.
Ут-Ташан снова порылся в кожаном кошельке, достал из него зеленый листок, свернутый в несколько раз и перетянутый сверху травинкой.
– Идти сюда, – махнул он рукой Дику-18. – Рот открывать.
– Зачем?
– Трава есть. – Ут-Ташан аккуратно развернул сверточек, сложил листок вдвое и тихонько постучал пальцами по краям. – Потом ходить хорошо. Быстро. Понимать?
– Ну, вроде бы. – Дик-18 протянул руку, чтобы забрать у аборигена снадобье.
– Нет, – погрозил ему пальцем Ут-Ташан. – Не давать. Рот открывать.
Всем своим видом старательно изображая недовольство, Дик-18 чуть приоткрыл рот. Ут-Ташан двумя пальцами крепко ухватил его за нижнюю губу, оттянул ее так, что, казалось, губа вот-вот оторвется, и всыпал за губу щепоть серого порошка.
– Не глотать! – не отпуская губу, велел он. – Понимать? Не глотать!
Дик-18 что-то промычал в ответ и попытался изобразить кивок. Ут-Ташан довольно улыбнулся и отпустил губу. Дик-18 тут же прихлопнул рот ладонью, будто боялся, что его снова начнут пичкать неизвестными снадобьями.
– Не глотать! – еще раз погрозил ему пальцем абориген.
– Понял, – не открывая рта, промычал Дик-18.
– Идти, – кивнул Ут-Ташан и, положив копье на плечо, первым зашагал в сторону леса.
– Ну, как ты? – спросил Дик-33.
– Нормально, – старательно прижимая нижнюю губу к зубам, ответил Дик-18. – Сначала, после того, как проблевался, слабость жуткая накатила. Казалось, вот прямо сейчас завалюсь на бок и издохну, как пес шелудивый. А сейчас вроде ничего, полегчало, – он посмотрел на темно-синее, будто краской, широкими, грубыми мазками нарисованное небо и громко хохотнул. – Вот это да!.. Облака плывут себе и плывут. И на меня не смотрят.
– Облака?
– Ну, да.
– А раньше они на тебя смотрели?
Дик-18 наклонил голову и сосредоточенно потер пальцами брови.
– Не помню… – Он с надеждой посмотрел на Дика-33. – А должны были?
Дик-18 явно заговаривался. Но при этом бодро шагал вперед. Должно быть, странное плывущее состояние сознания было побочным действием порошка, что дал ему Ут-Ташан.
Вскоре они вошли под полог леса. И сразу будто в сырой полумрак провалились. В борьбе за свет деревья старались поднять свои кроны как можно выше. Густая плотная листва полностью закрывала небо. Внизу же голые стволы, облепленные огромными, уродливыми, похожими на гигантские разноцветные бородавки, растениями-паразитами, оплетали лианы. Земля, покрытая лишь слоем гниющей листвы, была настолько пропитана водой, что нога проваливалась в нее едва не по щиколотку. С разных сторон доносились влажные, будто растекающиеся в воздухе, шлепки падающих капель. Струйки воды стекали по стволам деревьев, по-змеиному извиваясь меж неровностей коры. Вода сочилась из трещин на глянцевой, зеленовато-коричневой кожице лиан. Вода была повсюду. Сам воздух был напоен влагой.
Глянув в сторону, Дик-33 обратил внимание на то, что плотный покров гниющей листвы на земле местами то приподнимается, то вновь опадает. Казалось, земля дышит.
– Что это? – указав на одно из таких мест, спросил Дик-33 у следовавшего рядом с ним аборигена.
Тот страшно вытаращил глаза, сказал несколько слов на своем языке и, будто плетью, взмахнул рукой.
– Там плохой место, – обернувшись, сказал Ут-Ташан. – Зверь жить. Большой… Длинный. Кусаться больно.
– Змея?
– Не знать, – пожал плечами Ут-Ташан. – Мы его кохей-капша называть… Кохей-капша хорошо, однако.