Планета смертной тени
Шрифт:
Вам становится жутко?.. Мне – нет.
Мне стало страшно, когда я понял, что этот ужас псевдобытия уже навсегда. Что в моей жизни уже ничего не изменится. Что впереди у меня только еще одна смерть.
Я очень хорошо помню тот момент, когда мне стало ясно, что к прошлому я уже не вернусь никогда. Внутри у меня будто лопнула струна, которую безнадежно перетянули. И тогда я придумал себе новое имя – Юрий Стоевский. Я не знаю, почему я взял себе это имя. В связи с ним у меня не возникало никаких ассоциаций. В нужный момент оно само собой всплыло в памяти. А мне, собственно, было все равно. Мне нужно было имя, чтобы продолжать жить.
В колонии началась истинная
Очень скоро многие начали верить в то, что имена, которые они себе взяли, на самом деле всегда им принадлежали, что они не придумали их, а только вспомнили. Отталкиваясь от нового имени, каждый пытался воссоздать свое прошлое. Которым тут же спешил со всеми поделиться. А порой возникали конфликты, доходящие до драк, когда кто-то, осознанно или нет, приписывал себе чужие воспоминания.
Если в самом начале наша колония представляла собой некое единство сущностей, каждая из которых ничего собой не представляет, то теперь этому пришел конец. Началось противостояние индивидуальностей. Едва ли не каждый пытался доказать всем вокруг и в первую очередь, себе самому, что он не похож на остальных. Проще всего это было сделать, продемонстрировав собственное превосходство над кем-то другим.
Наша колония превратилась в мир бредовых кошмаров, в котором каждый кроил прошлое и будущее по собственным лекалам. Вскоре обозначились три противостоящие друг другу группировки. Первые были уверены в том, что мы достаточно сильны и умелы для того, чтобы напасть на немногочисленную группу военных, которые раз в месяц привозили нам пищевую смесь, захватить корабль и покинуть планету. Вторые полагали, что мы и здесь можем неплохо устроиться, если только военные оставят нас в покое. Третьи, в принципе, были согласны со вторыми, но, в отличие от них, считали, что договориться с теми, кто их сюда прислал, не удастся, а восстание, о котором все чаще говорили первые, обречено на неудачу. И, что самое ужасное, у нас не было ни малейшего шанса договориться. Мы говорили на одном языке, но при этом жили в разных мирах, порожденных собственной фантазией. Поэтому то, что казалось очевидным для одних, рисовалось чистым бредом другим.
Неизбежность трагической развязки становилась все явственнее с каждым днем. Но при этом лично у меня складывалось впечатление, быть может, обманчивое, что вижу это только я один.
Еще бы!
Нереальное, вымышленное прошлое придавило меня, как тяжелая могильная плита.
Я не хотел умирать…
Грех меня раздери…
Я не хотел умирать!..
Но я уже был мертв. Как и те, кто меня окружал.
Для того чтобы хоть попытаться вернуться в реальность, нужно было покинуть колонию.
Дальнейшее было похоже на бред. Я договорился с тремя колонистами о том, что после очередной инспекции, получив инъекцию иммунной сыворотки, мы заберем свою часть пищевой смеси и отправимся в экспедицию. Так мы это называли. На самом же деле у нас не было ни мало-мальски обдуманного плана действий, ни определенного маршрута. Мы всего лишь хотели несколько расширить свои представления о мире, в котором нам приходилось жить. А заодно и отдохнуть от бесконечных стычек
Пока мы обсуждали план предстоящего похода, в жизни колонии происходили перемены, на которые следовало бы обратить внимание. Но мы были всецело заняты лишь своими… мечтами. А тем временем группировка, выступавшая за бегство с планеты, сумела договориться с теми, кто хотел остаться. Аргументация был простой – вместе перебьем тюремщиков, после чего одни улетят, а другие – останутся. Вообще, все мы вели себя тогда, как полные идиоты. Не знаю, что уж тому было виной. Или причиной. Ведь никто из этих горе-героев не подумал о том, что для того, чтобы улететь, нужно как минимум уметь управлять кораблем. А для того, чтобы остаться, нужно обеспечить себя запасом пищевой смеси и иммунной сыворотки.
С другой стороны, допустим, я бы знал о готовящемся заговоре. Смог бы я тогда хоть что-нибудь изменить? Скорее всего, нет. Одного из представителей умеренной группировки, выступавшей за сотрудничество с тюремщиками, нашли как-то в кустах с перерезанным горлом. И случилось это как раз на следующий день после того, как он при всех заявил, что непременно расскажет сержанту о планах мятежников. Совпадение?.. Едва ли. Однако списана эта смерть была на самоубийство.
Посадочный модуль приземлился неподалеку от барака, входить в который нам было запрещено. Из модуля вышли сержант, врач и двое солдат. Все происходило, как всегда. По четко отработанной схеме. Один солдат встал слева от трапа. Другой задействовал подъемник. Из чрева посадочного модуля выползла платформа с синими пластиковыми ящиками, в которых находился месячный запас пищевой смеси.
– Забирайте! – скомандовал сержант, пнув ногой один из ящиков.
Четверо колонистов направились к ящикам.
Врач и сержант тем временем подошли к двери, ведущей в барак.
Если бы я только знал, что должно было произойти…
Один из колонистов, называвший себя Свеном Свенсоном, споткнулся возле ящика, который должен был нести. Чтобы не упасть, Свенсон сделал три быстрых шага вперед, по направлению к военному. Солдат стоял, выпрямив спину, сцепив руки за спиной. На губах его блуждала усмешка – он был счастлив, осознавая свое превосходство над местным сбродом. Внезапно в руке Свенсона блеснула полоска стали. Солдат, наверное, не успел понять, что произошло, когда остро заточенный нож Свенсона рассек ему горло. Еще стоя на ногах, солдат захрипел, забулькал кровью, страшно вытаращил глаза и обеими руками попытался зажать рану. Кровь, брызнув меж пальцев, окропила лицо и серую робу Свенсона. А он, похоже, и сам не сразу понял, что же сотворил. Сначала он замер, как истукан. А затем, когда тело солдата стало заваливаться на него, испуганно отпрыгнул в сторону. И вдруг – вскинул над головой руку с окровавленным ножом и дико заорал. Что должен был выражать сей крик, испуг или торжество, я до сих пор не пойму.
Двое колонистов кинулись на другого солдата. И им даже удалась повалить его на землю. Но, в отличие от убитого, этот боец успел среагировать. Он пнул одного из нападавших ногой, другого ударил кулаком в висок и одним рывком вскочил на ноги. Мне кажется, я слышал хруст позвонков, когда он, схватив за челюсть, резко дернул в сторону голову напавшего на него колониста. Ногой выбив нож из руки второго, солдат чуть наклонился и коротко ткнул его согнутым пальцем в шею, после чего колонист больше не двигался.