Планета смертной тени
Шрифт:
Его раздражало то, что Гюнтер рассказывает медленно, постоянно сбиваясь на совершенно несущественные детали.
– Без причины такое никто не сделает, ага, – кивнул стоявший чуть позади Гюнтера шаман.
– Так что же случилось?
– Он прошел хашцак мицерик, ага.
– Я тоже прошел хашцак мицерик. Но я-то себе горло не перерезал!
Юм-Памарак усмехнулся и головой качнул, дивясь наивности человека.
– Видимо, он вспомнил то, о чем предпочел бы навсегда забыть, – сказал Александр.
Дик с подозрением посмотрел на шамана. Ему все же казалось странным,
– И что же это могло быть?
Ну, никак не верилось ему в то, что человека могут убить одни лишь воспоминания.
– Теперь мы этого уже никогда не узнаем, ага, – развел руками шаман. – Он даже имени своего сказать не успел, ага.
– Двадцать Первый… Он, как только вышел из транса… – Гюнтер снова провел ладонью по щеке. – Как в себя пришел, сразу схватил стоявшую рядом глиняную чашку… Я решил, он напиться хочет… А Двадцать Первый шарахнул чашку об пол и как закричит… Нет, не закричал даже, а взвыл… Как будто ему нож в живот всадили… «Да что ж это за мир такой грешный!..» Ага… И сразу одной рукой себя за подбородок схватил… А в другой у него осколок чашки… Ну, он им по горлу… Сначала с одной стороны, потом – с другой…Черепок в сторону отбросил. Смотрит на меня и ухмыляется… Странно так… И страшно… У него вся грудь кровью залита, а он ухмыляется… А потом еще ладонь подставил, и в нее кровь… Струей…
Чтобы не заплакать, Гюнтер быстро-быстро заморгал глазами.
– Все, хватит, хватит, ага, – похлопал его по плечу Юм-Памарак. – Этого уже нет, ага. Остались лишь твои воспоминания, ага. А что с ними делать, ты ведь и сам знаешь, ага?
– Да, – шмыгнул носом Гюнтер.
Запрокинув голову, Юм-Памарак посмотрел на небо.
– Что там? – проследил за его взглядом Дик.
– Птицы, ага, – ткнул пальцем вверх шаман.
– Ну, птицы. И что с того?
Юм-Памарак пальцем по очереди прицелился в каждую из круживших у них над головами больших птиц с широко раскинутыми крыльями.
– Пять штук, ага. Это хороший знак, ага.
– А если бы было шесть?
– Тоже хорошо, ага.
– А четыре?
– Ты что, совсем ничего не понимаешь, ага? – по-птичьи наклонил голову к плечу Юм-Памарак. – Дело ведь не в птицах, ага.
– В чем тогда?
Шаман махнул на Дика рукой. Взяв пустую чашку, он зачерпнул ею что-то из большого глиняного горшка и протянул Чики.
– Пей, ага.
Дик взял чашку обеими руками.
– Что это?
– Почему ты задаешь так много вопросов, ага? – с показным удивлением всплеснул руками шаман. – Почему не хочешь сам поискать ответы, ага?
– Где ж я их найду? – недоумевающе пожал плечами Дик. – Мы ведь с Александром только пришли.
– Ну, так пей цим хак, ага. – Шаман пальцем коснулся края чашки, что держал в руке Дик. – Цим хак усталость снимает и остроту разуму придает, ага.
Юм-Памарак наполнил еще одну чашку и передал ее Александру.
– Пей, ага.
Александр с благодарностью кивнул и сделал глоток.
По вкусу цим хак был похож на холодный чай с молоком, только более густой и терпкий.
– Вы находились там? – спросил Александр.
– Где, ага?
Юм-Памарак протянул третью чашку цим хака Гюнтеру и еще одну взял себе.
– Там, где проходил обряд хашцак мицерик?
– Ну, а как же, ага! – Шаман понюхал содержимое своей чашки, удовлетворенно кивнул, сделал глоток и причмокнул губами. – Очень хороший цим хак, ага. Очень, ага.
– Вы пытались ему помочь?
– Кому, ага?
– Двадцать Первому. Когда он перерезал себе горло.
– Нет, ага, – шаман посмотрел на Александра так, будто тот обвинил его в чем-то очень неприличном. – Это был не несчастный случай, а осознанный поступок взрослого, здравомыслящего мужчины, ага. В такой ситуации я не имею права вмешиваться, ага.
– Что? – резко подался вперед Дик. – Ты стоял рядом и смотрел, как Двадцать Первый истекает кровью?
– Да, ага, – кивнул шаман и сделал глоток из чашки.
Судя по всему, он был весьма доволен собой.
– Грех на мою голову! – Дик кинул чашку на циновку, да так, что цим хак расплескался. – Да что ж это такое?.. А?..
– Все, хватит… Все в порядке, – успокаивающе похлопал его по плечу Александр.
– Да брось ты! – дернув плечом, скинул руку Александра Дик. – Я не ребенок!
– Юм-Памарак прав, – глядя в чашку с цим хаком, тихо произнес Гюнтер. – Двадцать Первый не хотел жить. И никто не смог бы его заставить.
– Тебе-то откуда знать? – сердито глянул на парня Дик.
– Я видел его глаза. Его взгляд был мертвым еще до того, как он полоснул себя по горлу.
– Грех! – Дик обхватил руками лысую голову, словно это был мяч, который он проверял на прочность. – Месяц еще не закончился, а у нас уже два мертвяка! – Он выразительно посмотрел на Александра. – Сержант будет недоволен!
– А что мы можем сделать?
– Не знаю! Но такая убойная статистика подрывает репутацию нашей колонии!
– С другими все в порядке? – спросил Александр у Гюнтера.
– Да, – кивнул парень.
– Где они?
– Отдыхают.
– Ну, ничего себе! – презрительно скривился Дик. – Я после хашцак мицерик сразу домой потопал. А они, вишь ли, отдыхают!
Он был очень недоволен, раздражен и даже, пожалуй, зол. Глядя на Чики, Александр пытался понять, с чего вдруг его так понесло?
– Ну, что ты на меня так таращишься? Как будто это я перерезал себе глотку! Сможешь зашить так, чтобы никто не заметил?
Ах, вот он из-за чего! Хотя, в общем-то, прав. При очередном визите доктор непременно захочет взглянуть на останки погибших. И, если смерть Дика-14 можно списать на то, что он был не в своем уме, то гибели Дика-21 предстоит придумать вразумительное объяснение. Или сгодится версия о самоубийстве?.. Странно, кстати, за полгода ни один из колонистов не попытался покончить с собой. Быть может, потому, что жизнь без воспоминаний о прошлом лишена какого-либо смысла, а, значит, и убивать себя глупо? Или же один из имплантированных в мозг нейрочипов контролировал эту ситуацию, предупреждая любую мысль о самоубийстве?.. Грех! Что же они с нами делают!