Планта свиней. Часть 3
Шрифт:
– Здравствуйте, босс, – сказал кот.
Чёрный снял очки, протёр глаза лапой, потом посмотрел на солнце, весь сморщился и чихнул. Расправив усы, Шмаль сделал серьёзную морду и, наконец, ответил:
– Какими судьбами, бродяга?
В траве у забора сидел лысый администратор из «Молока», Рамзес, который был худ, а скорее тощ, но пока ещё без синяка.
Глава 3. Жуткое предчувствие и странные сфинксы
Масол приближался к тому моменту в своей жизни, когда он смело мог заявить самому себе: «Ну, наконец-то, я счастлив!»
Желания его
В новой квартире, где помимо двух комнат была ещё кухня и совмещённый санузел, он затеял грандиозный ремонт. Для модного апгрейда стен, пола и потолка он нанял бригаду работящих бобров, говорящих на свистящем наречии, прибывших в Крым из какой-то западной страны.
В поисках заработка бобровые семьи перемещались на тысячи километров по всему свету. Иногда они сплавлялись по рекам, чаще передвигались привычным способом: на автомобиле или поездом.
С помощью шустрых лап и гигантского желания трудиться – три бобра, во главе с бригадиром Густавом, ремонтировали хату почти месяц. Ялтинская квартира ещё не сдана под ключ, но уже сейчас сияла нордическими красками скандинавского минимализма с глубокими смыслами, заложенными в каждый предмет.
Сам Масол снимал неподалёку комнату в коммуналке. С соседями не общался. Жил скромно и незаметно. Копил деньги на яхту. Экономил. Потому что для кругосветного плавания требовалось купить сложное оборудование, которое тоже требовало немалых вложений.
Иногда Масол приезжал к Шмалю в гости. Дружба между котом и волком выглядела противоестественно и подозрительно. Первое время, завидев в посёлке серого гибрида, морские свинки поднимали невероятный шум, собираясь группами, чтобы изгнать чужака. Но чёрный кот сумел втолковать капитану Омке, что Масол – настоящий друг, что волки бывают разные. Конечно, в своём большинстве они гибриды отвратные, злобные и мстительные, но Масол, это совершенно другой типаж.
Волк приехал к Шмалю точно к завтраку. Передвигался он на двухместном мопеде, скорость которого невелика, зато на данное транспортное средство не нужно учиться в автошколе, а значит, не требуются водительские права.
Оставив мопед во дворе, Масол вошёл в дом своего подельника.
Рядом со Шмалем на пошарканной кухне, за скрипучим столом сидели два удивительных кота. Одного гостя звали Рамзес, второго – Эхнатом. Оба гибрида были сморщенные, страшные, но отчего-то невероятно довольные. Рамзес был абсолютно лысый. У Эхнатома росли реденькие рысьи пучки шерсти на кончиках ушей, чем кот породы сфинкса безмерно гордился.
– Познакомься, это наши земляки, – важно сказал Шмаль, приглашая волка к столу. – Это мой кореш Рамзес, имеющий общий бизнес с толстым Абрамяу, а это…
Чёрный немного смутился, запамятовав имя второго сфинкса, которое всегда забывал.
– Эхнатом, – мякнул Рамзес, представив своего родственника.
Масол деловито кивнул и присел на табуретку за стол. Перед ним тут же вырос полный стакан местной чачи.
– Виноградная? – поинтересовался волк.
– Обижаешь… вишнёвая! – со знанием дела ответил чёрный кот.
Водка в тамошних краях была эксклюзивной редкостью, очень дорогим напитком для важных персон. Водку можно купить исключительно в ресторанах или у контрабандистов. В основном антропоморфные крымчане употребляли разнообразные вина и, конечно же, крепкую домашнюю чачу.
– Вы с этого… как его… – принюхивался к напитку Масол.
– С Якутска мы. В «Молоко» работали, – вежливо подсказал Рамзес, переведя взгляд на второго лысого кота. – А Эхнатом, мой двоюродный брат. Он ещё молодой парнишка. Но, как известно, симбиоз неопытности и решительности открывает беспримерные возможности… не правда ли, босс?
Шмаль сделал маленький глоточек и ответил:
– Ты, земеля, не мути здеся. Говори, зачем пожаловал?
Рамзес сидел в шлёпках и шортах оранжевого цвета. Синяка у него не было, но имелась знаменитая татуировка на груди: профили трёх бородатых вождей из прошлого продолжали пристально вглядываться в даль, выискивая несбыточную цель уже не только для людей, но и для гибридов.
– Бедствуем мы и страдаем душевными недугами, – поджав уши, признался Рамзес. – В Якутске работы не сыскать, вот и решили к тебе, к лихому боссу податься. Мы ведь помним тебя. И любим только тебя. Тут дело такое…
Рамзес стал жевать свои тоненькие губы, будто ему неловко в чём-то признаться.
– Бля, богатырь, – поддержал Шмаль, – ты не тушуйся, говори, как есть.
Лысый кот тяжело вздохнул.
– Что-то с нашими мозгами случилось. Отключились они. Частично. Помним, что из Якутска мы. Про «Молоко» помним. Ещё тебя никак забыть не можем. А вот как ехали в Страну Крым и что с нами в пути случилось, вот хоть тресни – будто и не было долгой дороги… А ещё я детство своё стал забыть. Даже маму… Вот и братец мой не даст соврать. С памятью у нас полная беда.
Эхнатом тоже был в шлёпанцах и шортах, только синего цвета. На его груди красовалась татуировка в виде египетской пирамиды, со всевидящим глазом над острой вершиной. Ниже наколота группа крови и надпись латинскими буквами. Когда и где сделана надпись, Эхнатом запамятовал.
– Всё верно говорит Рамзес, – пискляво подтвердил второй лысый кот. – Ехали мы в поезде. В правое окно посмотрим – там зелёная тайга, в левое оконце взглянем – там лес густой. Вот, бывало, ползёт поезд где-то, а мы размышляем только о лихом Шмале. Будто нам заняться больше нечем. Только о чёрном коте все мысли, словно нас заставляют о нём думать. И вот что я скажу вам, товарищи: горюет Якутск без Шмаля… ох как горюет! Я бы даже добавил трагедии, что тоскует по чёрному коту вся Сибирь-матушка.