Планта свиней. Часть 3
Шрифт:
– Слышь, гарсон, «Княжеская» у вас имеется? – спросил волк.
– У нас приличное заведение, – заискивающе скалился официант. – Если поискать в закромах, то для хороших гостей… найдётся бутылочка. Но сами понимаете…
Енот выставил лапу и быстро потёр пальцем о палец.
Мосол лишь отмахнулся. Он посмотрел на Ренату и высокомерно произнёс:
– Благородный напиток, только для благородных волков…
Когда енот удалился, пуделиха поинтересовалась:
– Акело, вы из Страны Сибирь будете?
– Так точно! Из самого сердца Сибири. Я из этого… из Якутска.
Ему льстило, что Рената называет его Акело. Хотя что это за зверь такой – он понятия не имел.
Сначала Масол потратил все наличные, затем расплачивался картой «КрымСбера».
Он угощал соседние столики, требовал, чтобы в зале играла только живая музыка, и всячески поощрял грязные танцы у шеста.
После трёх часов ночи по сцене ползали все кому не лень, но только не баядерки из «клешни»; особенно упорствовала уже немолодая свиноматка, туристка из средней полосы московского княжества. Она вовлекала в своё хрюкающее ползанье всё новых и новых гибридов. Но Масол вовсе не замечал исчезновения профессионалок, продолжая упрямо пихать наличные, кому в джинсовые карманы, кому в шорты, а кому в безразмерные бюстгальтеры.
Вокруг тощего волка собралась целая свора собак: три уже закончившие работу танцовщицы, среди которых была и та полукровка, сама Рената и два парня из Жужиной своры. Это были средней лапы бандиты. Одного звали – Педра, второго – Сидра.
Оба бандита тоже были дворянской породы. Из собачьих морд торчали длинные усы. Уши так и шлёпали по щекам. А глаза бандитов слезились неиссякаемыми ручейками. Потому Сидра часто сморкался в платок, не забывая вытирать глазницы. А Педра так и остался с мокрыми подтёками, стекающими до подбородка.
Они подсели к волку неслучайно. Масол захаживал в «Цепкую клешню» раз в неделю и почти каждое своё посещение превращал в феерическую пьянку. Персонал кабака постоянно задавался вопросом: откуда у этого дохлого гибрида куча наличных и столько обаяния? Малоизвестных антропоморфов Масол угощал водочкой, бутылка которая стоила, как пять литров девяностоградусной чачи. Он также заказывал приватные танцы самых лакомых красоток, но никогда не лапал их, не допуская грязного домогательства, что весьма странно для богатого клиента.
Охранники, которыми работали в кабаке Сидра и Педра, заинтересовались гостем ещё несколько месяцев назад, подозревая в нём оперуполномоченного из какого-то секретного отдела полиции. Волк – он и в Стране Крым остаётся волком. Серые гибриды, это хронические соперники собачьего племени. Вечно эти зубастые что-то вынюхивают и суют свои носы, куда не следует.
В зале громко играла музыка. На танцполе скакали разгорячённые алкоголем гибриды. Несколько кабанов, размахивая верхними лапами, отчаянно долбили о пол башмаками и время от времени вскрикивали резкое: «Хэй-хей!»
Не единожды на танцполе был замечен и сам Масол. Он дважды висел мордой на плече полукровки под знаменитого «Белого лебедя». Однажды он станцевал медлячок с Ренатой. И если бы Педра и Сидра не отвлеклись во
***
Слышался звон посуды из кухни. Пахло жареной колбасой. Свернувшись калачиком, Шмаль проснулся в комнате на старом диване, спрятав морду под пушистым хвостом.
Открыв глаз, чёрный заметил, что уже наступило утро. В комнате он был один.
Потянувшись, Шмаль беззвучно зевнул и спустил лапы на пол. Вчерашние посиделки давали о себе знать тяжестью во всём теле. В пасти сушило, зудил старый шрам на груди. Глаза слепила дымчатая пелена.
– Ки-иса-а… – позвал он протяжно, почти жалобно. Но в ответ только звенели ложки, и слышался напористый звук бьющейся в раковине воды.
Очень хотелось пить. Шмаль еле добрёл да кухни и увидел разрисованного Рамзеса, который усердно драил щёткой тарелки, чашки, рюмки и стаканы.
– Доброго утречка, босс! – радостно морщил и без того морщинистую морду Рамзес, ополаскивая эмалированную кастрюлю. – Как спалось тебе? Наверное, Якутск снился?
Лысый кот бодро обращался к Шмалю, как к закадычному другу, с которым они вместе шкурили богатых гибридов и вместе мотали срок по зонам необъятной Сибири.
Чёрный никогда не был спесивым воображалой, представляющим себя на вершине горы, а всех остальных, в особенности лысых официантов, имел в виду где-то внизу, в свете его пацанской отваги, природной красоты, стати и авторитетного настоящего. Но нарушать субординацию в собственном доме, это верх наглости… Хотя Рамзес вроде ничего не нарушал: мыл посуду, убирал крошки со стола и вовсе не походил на обнаглевшего гостя. Так чего здеся дерзкого?
– Эй, батырхан, есть, чем горло смочить? – приглаживая лапой шерсть на помятой щеке, спросил Шмаль.
– Нарзанчик холодненький будешь? – услужливо предложил Рамзес. – Оксана Марихуана засветло приходила. Принесла еды и три бутылочки минералки. Мы одну с братом приговорили, а две непочатых я в холодильнике придержал. Для тебя босс придержал. Как ты любишь.
Оказалось, что с субординаций был полный порядок. Лысый земляк знал своё место.
Шмаль открыл холодильник. Две бутылки стояли в двери, дожидаясь хозяина дома.
– Нарзан номер четыре, – откручивая пробку, сказал чёрный; напиток был именно такой, какой он любил. Сделав пару больших глотков, Шмаль улыбнулся впервые за утро.
– Эх, хорошо! – потянулся он, встряхнув мордой.
Рамзес закончил с помывкой, выключил кран и задал странный вопрос:
– Босс, может тебе яйца разбить? Это я мигом организую!
Улыбка с чёрной морды слетела, словно его окружила стая волков в погонах.
– Не понял, что ты сказал? – напрягся Шмаль.
– Яичницу, говорю, тебе приготовить? Мы с Эхнатомом уже перекусили. Могу быстренько для тебя зажарить пару яичек с петушиной колбаской. Мне несложно, – ответил лысый кот, продолжая излучать бодрость, дружелюбие и потерю страха перед, пожалуй, самым известным бандитом Якутска из кошачьей братвы.