Пластиглаз
Шрифт:
Председатель постучал мундштуком папиросы о сукно стола, вытряхивая табачные крошки. Оттянул обшлаг рукава и взглянул на часы.
– Чего мудришь? Больше получаса ещё: Баба, что ли, ждёт где?
– дунув в мундштук, председатель привычным движением пальцев смял его в «гармошку» и сунул в рот, зажав обнажёнными в усмешке зубами.
Плотный и лобастый штатский, сидевший по правую руку, задребезжал угодливым смешком. Под взглядом Пахоменко он осёкся и, схватив зажигалку,
Тот поморщился:
– Ты, Валентин Петрович, ещё огниво с собой таскай: Где ты дрянь только такую берёшь?
– Да работала ведь утром ещё, нормально всё было: - виновато округлил глаза штатский.
– Ну, не совсем настоящий, китайской сборки, конечно, но всё же «Зиппо». Сами знаете, на адвокатское жалование сейчас не очень-то разбежишься.
Председатель отмахнулся от штатского. Повернулся к Пахоменко.
Тот уже держал наготове маленький, сплюснутый с одного конца тусклый латунный столбик. Дважды крутанув прилаженный к столбику кругляшок, Пахоменко высек искру и кончик самоделки вспыхнул слегка чадящим пламенем.
Председатель прикурил и откинулся на спинку стула.
– Вот это, Валентин Петрович, настоящая вещь. На коленке, в окопе, под обстрелом сделанная. «С гыльзы сробленная», как старшина наш говорил, на Втором Украинском, вечная ему память.
Председатель нахмурился и задумчиво посмотрел на огонёк папиросы.
Пахоменко погасил фитилёк и спрятал зажигалку в нагрудный карман. Пользуясь коротким перерывом, расстегнул крючок форменного воротника и потёр ладонью свой серый, с высокими залысинами лоб. Бросив презрительный взгляд на адвоката, Пахоменко обратился к председателю с субординационной фамильярностью служивого человека:
– Я, Виктор Михалыч, после трёх сквозных курить много не могу. Пробовал, но лёгкие - что решето стали: Не могу, как раньше, засмолить от души. Так, пачку в день теперь, не больше. А зажигалочку эту ещё с Дальне-Восточного фронта берегу, как память. Вот там-то я разного дымку понюхал!..
Председатель глубоко затянулся и, задрав подбородок, выпустил большую струю дыма. Клубясь и расслаиваясь, дым поднялся к давно небеленому потолку.
Президент с висевшего над головами членов комиссии портрета, казалось, осуждающе поморщился.
«Как же, жди: Этот ничему не поморщится!» - усмехнулся про себя председатель.
– Тяжело там было: - словно не обращаясь ни к кому, произнёс он.
– А где легко было, Виктор Михалыч?
– хмыкнул Пахоменко.
– У нас хоть ясно всё - рожа жёлтая, косоглазая - значит, бей его, гада, пока сам цел: А у вас, на Украинском-то, на Втором особенно - где свои, а где хохлы, поди разбери. Оружие, техника, форма - ну всё ведь одинаковое. Диверсантов - тьма! А ведь помните, как попёрли они - так под Орлом только
– Умеет хохол воевать. Умеет, с-сука!
– председатель загасил окурок в пепельнице, сооружённой из банки «Нескафе».
– А вот анекдот вспомнил, - подал голос Валентин Петрович.
– «Да здравствует компания «Нескафе», крупнейший производитель банок для окурков!» К теме просто, - указывая глазами на пепельницу, поёрзал на стуле адвокат, тушуясь под взглядами ветеранов.
– Пахоменко, как там у Ильича про таких? «Говно нации», так, вроде?
– надев очки, председатель демонстративно переставил пепельницу на адвокатские бумаги.
– Точно не помню, Виктор Михалыч. То ли просто говно, то ли ещё и жидкое, - с готовностью отозвался Пахоменко.
– А вот что точно по теме, так это то, что били китаёзы по нам из нашего же оружия... Которого мы же сами им напродавали, до, я извиняюсь, известной матери: И что характерно - наше всё работало безотказно, «калаш» там, или «Град»: А вот что они по лицензиям, или так просто, за просто хер у нас скитаёзили - всё у них в первом же бою отказывало!.. Как и зажигалочки у некоторых!..
– тонкие губы Пахоменко злорадно растянулись.
– Ладно, будет, - председатель хлопнул обеими руками по столу.
– Что там у нас?
Пахоменко застегнул крючок воротника и зашелестел бумагами.
Адвокат осторожно снял со своей папки банку с окурками и поставил её на край стола. К бумагам Валентин Петрович прикасаться не стал. Вместо документов он потянулся к пузатенькому графину с гранёным стаканом наверху вместо утерянной крышки. Плеснул себе полстакана и, прикрыв глаза, неторопливо выпил. Поперхнулся и замахал перед ртом рукой, втягивая воздух.
– Подождать никак нельзя, что ли: - покосился на него председатель и уже с легким раздражением бросил Пахоменко: - Чего там возишься, обвинитель?
Пахоменко, кинув взгляд на графин, протянул председателю синюю папку:
– Здесь случай сложный. В составе группы. По предварительному сговору. С особым цинизмом.
– Вызывай свидетелей, - сухо обронил председатель, раскрывая папку.
Пахоменко смущенно кашлянул.
– Так они тоже по делу проходят, товарищ председатель комиссии, - неожиданно по-уставному получилось у него.
– С обоих: обеих, то есть, сторон.
– Каких ещё сторон?.. Что значит - «проходят»?.. Они: не понял: Что это?
– председатель недоумённо посмотрел вправо.
Валентин Петрович пожал плечами.
Председатель повернулся к Пахоменко.
Обвинитель указал на раскрытое дело:
– Так там же всё: Свидетели со стороны жениха и невесты проходят как соучастники: Свадьба там у них была, в общем: На основании сигнала гражданина Рождественского, Р. И. Его заявление и показания прилагаются. Там они, на бланке: