Пластырь для души
Шрифт:
Олег – это Машкин муж.
– Когда вы это успели сделать? С момента как мама узнала, что меня выселяют, прошло часов пять. А у меня уже есть работа.
Мой вопрос остался без ответа. Машка была занята поеданием маминых котлет. Она отрицала мои страдания и никак не хотела признавать мою депрессию. За эти полгода она вытаскивала меня из дома своими психологическими штучками и заставляла, как могла, возвращаться к жизни. Я очень благодарна ей за старания, но можно я просто пока побуду одна?
За час я была умыта, одета и собрана. Спорить с Машкой
– Тебе нужно уехать из этого мавзолея семейной жизни. Потом вернешься за остальными вещами.
Машка хотела меня посадить в своего красного жука, видимо, до конца не верила, что я с такой легкостью соглашусь, и боялась моего бегства, но я сказала, что поеду на своей машине. Я без машины как без ног.
В салоне машины пахло счастливой жизнью – кожей и моими духами, я уже и забыла, как они пахнут. Последнее время я мало ездила, поэтому с превеликим удовольствием нажала на газ. Когда я закрывала ворота, я последний раз посмотрела на свой дом, сад, пруд и качели под яблоней и пообещала, что оставлю здесь свою грусть, печаль и тоску. Я научусь жить без Игоря и буду счастлива.
Прощай, мой милый дом.
Машка живет на Савушкина в большом стеклянном доме на пятнадцатом этаже. Стеклянные джунгли новостроек в очередной раз впечатлили меня своей похожестью. Совершив несколько кругов по дворам, я таки припарковалась.
– Ну ты что, совсем в своей деревне парковаться разучилась?
Кстати да, загородная жизнь изменила мое отношение к городу-герою. Обилие людей и машин стало действовать на меня угнетающе еще до того, как я вошла в анабиоз печальной брошенки.
Нас встретил черно белый хаски. Как только мы вышли из лифта, он уже учуял хозяйку и задался радостным лаем. Я обожаю эту породу, Джек – великолепный пес. Я всегда мечтала о собаке. В детстве это было категорическое нет от мамы, а потом я ждала, пока построится дом. А вот что не дало мне реализовать мечту после переезда? Ах да, Игорь был против, мы много путешествовали. Он говорил: будут дети – будет собака.
Следом за Джеком прибежали дети – Мишка и Гришка, похожие друг на друга как близнецы, но они такими не были. Миша старший, ему 6 лет, и он похож на медвежонка. Лохматый, кудрявый и очень подвижный толстячок – его милое круглое личико так похоже на Машкино. Я помню ее такой в первом классе, когда мы стояли на линейке и у нее двигалось все.
Гриша при тех же кудрях, лохматости и припухлостях, имея поразительную внешнюю схожесть с матерью и братом, имел темперамент отца.
– Ура, мама пришла, – кричал Миша и бегал вокруг нас.
– А что ты нам принесла? – спрашивал Гриша с взглядом рыжего кота из мультика «Шрек», когда я наклонилась его обнять.
– Джек, заткнись, хватит лаять, тупая собака, – пыталась перекричать детей и собаку Машка. – Фу! Я сказала, место!
– Мне очень стыдно дети, но я ничего вам сегодня не принесла, завтра обязательно исправлюсь. – Мне действительно стало стыдно, что я про них вообще забыла.
– Привет, привет, – это вышел отец семейства – Олег.
Мы дружили семьями много лет. И хоть изначально Машка была моей подругой, мужьями мы обзавелись в один год и часто бывали в общих компаниях.
– Дети, за мной, пошли дальше собирать железную дорогу, – сказал Олег, после того как сначала поцеловал жену, а потом обнял меня. Дети быстро с радостным визгом побежали наперегонки обратно в комнату.
– Пойдем, дорогая, на кухню, отпразднуем твой переезд, я успела прихватить из твоего дома бутылку вина и мамины котлеты.
Когда она успела это сделать, если каждую минуту стояла у меня над душой и контролировала сборы?
Элегантная барная стойка разделяла пространство между кухней и гостиной, на ней уже стояли бутылка вина и контейнер с котлетами. К слову, мы обе любили пожрать, только я всегда контролировала себя и жестко следила за тем, что попадает мне в рот, а вот Маша ни в чем себе не отказывала. Результат был в фигуре, но не в радости жизни и любви к себе. Я находила в себе тысячу изъянов и безжалостно их истребляла. Безжалостно к себе в основном. А Машке было пофиг. Она любила себя и жизнь и была абсолютно счастливой с двадцатью лишними килограммами.
– С завтрашнего дня на диету, – неожиданно для себя заявила я. – Новая жизнь так новая жизнь. Проще всего начать с того, что я умею делать, – худеть.
– Я тебе как психолог заявляю: диеты – это зло.
– Ты детский психолог, откуда эти знания?
– Я все знаю.
– Смелое заявление, я вот ничего не знаю, кроме того, что у меня лишних килограммов пятнадцать, а то и больше, и сами они никуда не денутся.
К котлетам на столе добавились еще контейнеры – очень похожие на мамины.
– Ну не пропадать же добру, тетя Зина велела всю еду забрать, она ж свежая. А мне сегодня не до готовки, у нас все сожрано, – говорила Машка, открывая контейнеры, и с пристрастием осматривала содержимое.
Это точно, у Машки никогда ничего не пропадало. Я наполнила бокалы и произнесла:
– Я хочу выпить за тебя, моя подруга, спасибо за все. Ну и за новую жизнь.
– За нас!
У моих ног улегся Джек и очень грустными глазами смотрел на меня и на котлеты.
– Ничего ему не давай, он на диете. С этими породистыми собаками сплошной головняк. Я его на натуральный корм перевела, типа здоровее будет. А то он нам на корме все заблевал.
Огромные голубые глаза смотрели на меня, и вся грусть собачей жизни читалась в них. Хотя бы одну котлетку…
Дети бегали туда-сюда, приносили показывать мне свои игрушки. По очереди залезали ко мне на колени и задавали вопросы.
– А ты к нам надолго?
– Не знаю, думаю, на пару недель.
– Ура!
– Ты можешь оставаться столько, сколько надо. Мы все время на работе. Олег не против, он уходит в семь, а приходит в десять вечера. А мой график ты знаешь.
– Спасибо.