Пластырь для души
Шрифт:
Пребывая в размышлениях, где же искать свои карандаши, я спускалась с лестницы. Тут раздался звук бьющейся посуды, но я не сразу поняла, откуда он исходит. Оказавшись на пролете между первым и вторым этажом, я остановилась и прислушалась.
– Сука, как же я ее ненавижу! – узнала я голос Валерия Петровича.
Дальше слов было не разобрать.
Женщина стояла посреди кабинета, прижав руки к груди, и говорила тихим быстрым голосом. В это время хозяин кабинета метался из стороны в сторону, словно тигр в клетке. Я остановилась в тени лестницы, где обычно пряталась Соня, и замерла.
– Как она посмела забрать ее? А? Выкрала из дома ребенка посреди белого дня. Почему ты это ей позволила?
– Она ее мать. Она не воровала ребенка, ты же знаешь. Соня позвонила ей и сказала, что соскучилась.
– Где она нашла телефон? Почему ты позволила ей это сделать? – орал Валерий Петрович, а потом схватил со стола стакан и швырнул в книжный шкаф. Звон битого стекла был очень похож на тот, что я услышала на лестнице. Это разбился не только стакан, но и стекло дверцы шкафа.
Нина Павловна не шелохнулась, было видно, как проступили кости и побелели пальцы на крепко переплетенных у груди руках. Бесстрашию этой женщины можно было позавидовать. Гнев Валерия Петровича витал в воздухе и грозил разрушить не только кабинет, но и весь дом.
– Я всех уволю, это не охранник, а черт знает что! Как он пропустил ее? Я всем запретил ее пускать. Нет, я его завтра пристрелю! Тварь!
– Валера, я тебе еще раз повторяю, это все я, убей меня, если тебе станет от этого легче. Ее пропустила я. Ворота открыла я. Соня взяла мой телефон, который я оставила на столе в кухне. Она три недели не видела мать и даже не разговаривала с ней. Она перестала верить, что мама в командировке, но скоро вернется. Она ребенок, который столько горя хлебнул за семь лет жизни, что на целых пять жизней хватит. И видимо, после разговора Катино сердце не выдержало, ты же знаешь, как сильно она ее любит, не меньше, чем ты. Не знаю, как долго они разговаривали и о чем, но она уже через час звонила мне от ворот с просьбой вывести ей Соню погулять. Если бы ты разрешил ей иногда звонить и разговаривать с ребенком, этого бы не произошло. Я тебе говорила, так нельзя. Что бы ни произошло между вами – Соня тут ни при чем, если на суде узнают, что у вас нелады, ее заберут. По-настоящему заберут! Пойми ты это, дурья башка!
Пока Нина Павловна пыталась вразумить и успокоить мечущегося по комнате Валерия Петровича, я думала, как незаметно уйти из своего укрытия. Я представила, что хозяин дома увидит меня, и холодный пот побежал у меня по спине. Ни малейшего сомнения, что он меня убьет в тот же момент.
Очередной стакан полетел в стену. Обхватив руками голову, Валерий Петрович остановился и сел на кожаный диван. Он не был виден в просвет двери, я поняла это по виднеющейся ноге и тени на полу. Только после этого Нина Павловна подошла к столу и налила воды из графина в последний стакан.
– На выпей, тебе надо успокоиться.
– Я спокоен, я чертовски спокоен.
– Соня завтра вернется, Катя сказала, что привезет ее утром. Не нужно устраивать сцены при ребенке. Если ваша ссора такая серьезная, думай, как вы оба будете растить ребенка. За Соней опека будет следить во все глаза. Тут даже твои деньги не помогут. Ты же знаешь, что ее родственники тоже очень непростые. Как только у них появится шанс зацепиться, ее попробуют у вас забрать. Еще не было суда, до него еще месяц.
Конец ознакомительного фрагмента.