Плата Харону
Шрифт:
— Нет. Спасибо. Мне казалось важным узнать настроение каждого перед столь важной операцией. Я уже сделал это. Если можно, я хотел бы поговорить с вами наедине.
Лариса понимающе кивнула и вышла из кабинета.
— Красивая девушка, — кивнул Дронго. — У меня к вам, Сергей Леонидович, просьба. Под жилет со взрывпакетами наденьте еще один бронежилет.
— А это для чего?
— Не знаю. Но у меня какие-то неприятные предчувствия. Я бы не хотел объяснять сейчас более подробно. Просто наденьте два жилета. И никому — ни одному человеку — не говорите о втором. Он у меня в
— Как я влезу в свой смокинг? — проворчал банкир. — Два жилета друг на друга, да я просто задохнусь.
— Жилет со взрывпакетами нужен только для маскировки, — пояснил Дронго, — для публики. А бронежилет — для вашей защиты.
— Вы все-таки думаете, что может произойти накладка? Дронго пошел к дверям. И, уже взявшись за ручку, сказал:
— Я отвечаю за вашу жизнь, Сергей Леонидович. Давайте сделаем так, чтобы завтра вы уже были отсюда далеко. Но живым и здоровым. И вышел из кабинета.
Глава 7
Гости прибывали с небольшим опозданием, что укладывалось в традиционные рамки приличия. Правда, в отличие от англичан, считавших допустимым задержаться не более чем на несколько минут, по российским стандартам опаздывать можно было от пяти минут и до бесконечности, ссылаясь на плохие дороги, автомобильные заторы, неотложные дела и даже досадную забывчивость.
Приехавшие толпились в гостиной, почти не обращая внимания на картину, висевшую на видном месте и специально освещенную дополнительными светильниками.
Всех больше занимали светские сплетни, слухи о положении ТРАСТ-банка и его владельца.
Прием проходил на даче, и поэтому допускалась любая форма одежды — от официальных смокингов и роскошных вечерних нарядов до шерстяных свитеров грубой вязки и мягких джинсов.
Дронго, находясь среди гостей, внимательно следил за присутствующими, отмечая неестественное возбуждение Сергея Блумберга, нервное ожидание его супруги, бледность Кузнецова; напряжение Сайда Сафарова, неестественность улыбок Ларисы Алтуниной. Все они волновались, но больше всех переживал внешне невозмутимый Дронго. Он уже обладал некоторой информацией по этой семье и дому и потому с большими опасениями ждал условных выстрелов. Иногда он выходил из гостиной к лестнице. Здесь на широком диване неподвижно и подозрительно покорно сидел Семен Григорьевич, готовый вбежать в гостиную по первому знаку. Игорь находился также недалеко и также с волнением ждал условного сигнала. У дверей дома стояли сразу несколько охранников, которых иногда проверял сам Игорь, изредка выходивший на улицу.
У профессионалов бывает ощущение надвигающейся катастрофы, когда смертельную опасность чувствуешь всеми порами своего тела, словно реагирующего на приближение неизвестной угрозы. В восьмом часу вечера, когда прием был в самом разгаре, такую неосознанную опасность почувствовал и Дронго. Он вышел из гостиной в очередной раз. Увидевший его Семен Григорьевич вскочил с дивана.
— Уже пора? — спросил нервно.
— Нет-нет, все в порядке, — успокоил его Дронго, — пока все в порядке.
Вы услышите, когда будете нужны. А где Игорь?
— Он вышел на улицу проверить охрану.
— Ясно. — Дронго посмотрел на часы. До условного времени оставалось около двадцати минут. Паша, наверное, уже забрал винтовку и пошел к соседнему дому. Хотя еще достаточно рано. Добежать туда можно за полторы минуты, и еще полминуты, чтобы подняться наверх, на недостроенный второй этаж. Оттуда так удобно стрелять по террасе.
Дронго прошел в бильярдную. Не зажигая света, сел в углу, собираясь еще раз продумать ситуацию. Подсознательно его что-то волновало, и он всегда успокаивался, заставляя себя проанализировать ситуацию и найти уязвимое место своего плана. Он сидел несколько минут, пока дверь не открылась и на пороге не появился мужчина. Дронго видел только его тень. Мужчина постоял немного, посмотрел на часы и, отступив в коридор, закрыл дверь, неслышно отойдя от нее.
Еще через минуту дверь снова открылась. На этот раз вошедший включил свет, и Дронго невольно прикрыл глаза.
— Что вы здесь делаете? — спросила его супруга хозяина дома.
— Я могу задать вам тот же вопрос, если вы, конечно, не любительница бильярда, — иронически заметил Дронго.
— Не забывайте, что это пока еще мой дом. Почему вы сидите в темноте?
— Мне просто так нравится. Так легче думать.
— Чем больше узнаю вас, тем больше начинаю бояться. Вы загадочны и скрытны, несмотря на внешнюю коммуникабельность. Вам никто этого не говорил?
— К счастью, нет.
— Почему к счастью? — удивилась она.
— Всегда обидно слышать подобное от красивой женщины. Она не удивилась.
Просто покачала головой.
— Вам не кажется, что вы несколько торопитесь, уважаемый эксперт? — насмешливо спросила она. — Мой муж пока жив. И, судя по тому, с какой тщательностью вы готовили на него покушение, мы будем жить вместе достаточно долго и счастливо.
Она повернулась, чтобы выйти.
— Надеюсь, — пробормотал Дронго.
— Что? — Женщина резко повернулась к нему.
— Ничего. Просто я пожелал вам всего хорошего.
— Я начинаю вас бояться, — тихо сказала она и вышла из комнаты.
Дронго невольно, еще раз посмотрел на часы. Нужно быть ближе к месту событий. Он вышел из бильярдной и увидел поднимающуюся по лестнице Ларису Алтунину. Заметив Дронго она улыбнулась и пояснила:
— Сергей Леонидович послал меня за бумагами. Он кивнул, словно одобряя, что она выполняет это поручение. Из гостиной показался Сайд Сафаров.
— Там все в порядке, — сообщил коротко, — уже скоро.
— Да, — подтвердил Дронго, — теперь скоро.
В гостиной по-прежнему царило оживление. Некоторые гости вышли на террасу. Зима в этом году сильно опаздывала: было достаточно тепло, и здесь можно было находиться без верхней одежды, хотя и не очень долго.
Дронго посмотрел на часы. Сейчас все решится. Интересно, куда делся Кузнецов? Кажется, это был именно он, решивший не входить в бильярдную.
Блумберг взглянул на Дронго, потом на часы. И, кивнув, отправился на террасу. По дороге его кто-то окликнул, но он весело перепоручил вопрос кому-то из своих друзей. Дронго двигался следом.