Плата за смерть (сборник)

Силверберг Роберт

— В самом деле? — Уолтон пожал плечами. — Есть одна известная фраза, которой я мог бы воспользоваться. Но воздержусь.

— Говорите прямо, без околичностей, — прогромыхал ди Кассио. — Где он?

— За решеткой, — ответил Уолтон. — По обвинению в насильственных действиях, учиненных по отношению к должностному лицу. — Только теперь до него дошло, что ди Кассио до передела взвинчен и нервничает вдвое сильнее, чем он.

— Значит, вы засадили его за решетку, — тупо повторил Ди Кассио. — Да, да, понимаю. За решетку. — Было явственно слышно его тяжелое дыхание.

— А

почему бы вам не освободить его?

— Никоим образом.

— Разве он не говорил вам, что произойдет, если не будут удовлетворены его требования?

— Говорил. Ну и что?

Толстяк совсем сник. Уолтон понял, что его оппонент начинает осознавать, что блефовать далее бесполезно. Заговорщики не посмеют начать в открытую производство сыворотки Ламарра. Слишком уж обоюдоострым оказалось это оружие, а Уолтон не позволил запугать себя с его помощью.

— Ну? — хладнокровно повторил Уолтон.

— Вы поставили меня в крайне затруднительное положение, — сказал Ди Кассио. — Вы причинили мне тяжкую сердечную боль, мистер Уолтон. Придется применить определенные крутые меры.

— Сыворотку бессмертия Ламарра…

Лицо на видеоэкране стало мертвенно-бледным.

— Речь идет совсем не о сыворотке, — медленно проговорил ди Кассио.

— Серьезно? А вот мой брат Фред обронил несколько фраз…

— Такой сыворотки нет!

Уолтон хладнокровно улыбнулся.

— Несуществующая сыворотка, — произнес он, — обладает, к несчастью, столь же несуществующим свойством как-либо на меня воздействовать. Вы меня не запугаете, ди Кассио. Я переиграл вас. Подите-ка лучше погуляйте по вашей плантации. Пока ее у вас не отобрали. Понятно?

— Меры все равно будут приняты, — повторил ди Кассио.

Однако Уолтону теперь было совершенно ясно, что за этой злобной угрозой ничего не стоит. Поэтому он рассмеялся и прервал контакт.

Рой извлек из ящика стола оставленным Лассеном список и снабдил его краткой запиской в адрес Олафа Эглина. В списке значились триста самых крупных поместий на земном шаре. Через неделю на всех будут жить переселенцы-японцы.

Он позвонил Мартинесу из службы безопасности.

— Я распорядился, чтобы под вашу опеку взяли моего брата Фреда, — сказал он.

— Мне доложили об этом, — голос Мартинеса звучал несколько раздраженно. — Но мы не можем задерживать арестованного бесконечно долго, что бы вы ни приказывали, директор Уолтон.

— Он обвиняется в участии в заговоре, — сказал Уолтон. — В заговоре, направленном на подрыв деятельности ВЫНАСа. Через полчаса на вашем столе будет список зачинщиков. Я хочу, чтобы их переловили, произвели тщательное психозондирование и упекли за решетку.

— Мне все чаще кажется, что вы превышаете свои полномочия, директор Уолтон, — медленно проговорил Мартинес. — Однако список пришлите, а я уж распоряжусь о соответствующих арестах.

Вторая половина дня тянулась бесконечно долго. Уолтон выполнял самую различную рутинную работу: провел селекторное совещание, переговорив с каждым из руководителей основных подразделений Бюро, более внимательно прочел отчеты,

в которых приводились подробности катастрофы на Венере… И проглотил еще несколько таблеток бензолуретрина.

Позвонив Килеру, он узнал, что до сих пор нет ничего проливающего хоть какой-то свет на тайну исчезновения Ламарра. От Перси Рой узнал, что со вчерашнего вечера число подписчиков «Ситизена» увеличилось на двести тысяч. Многословная передовица пятнадцатичасового выпуска изобиловала всяческими восхвалениями Уолтона. В этом не отставали и «письма в редакцию», некоторые из них, клятвенно уверял Перси, были подлинными.

В 15.15 позвонил Олаф Эглин и доложил, что начался раздел крупных поместий.

— Вы сами вскоре услышите отчаянные вопли латифундистов — от канадских тундр до малайских островов, а мы не сегодня завтра и туда доберемся, — предупредил его Эглин.

— Нам больше ничего не остается, нужно действовать жестко и решительно.

В 15.17 он уделил несколько минут одной научной статье, где предлагалось переустроить Плутон, выведя на орбиту вокруг этой покрытой льдами планеты искусственный спутник, нечто вроде миниатюрного солнца, излучавшего энергию, которая выделяется при замедленном термоядерном синтезе.

«Возможно, пригодится» — такую краткую резолюцию наложил на статье Уолтон и переадресовал ее Эглину. В целом идея сама по себе была достаточно заманчивой, но после провала проекта переустройства Венеры у Роя возникло довольно сильное предубеждение против любых подобных проектов. Ведь в конце-то концов, существовал предел и для тех чудес, которые мог продемонстрировать широкой публике волшебник Ли Перси.

В 15.35 тишину его кабинета нарушил мелодичный голос секретарши:

— На связи Найроби, Африка, мистер Уолтон.

— О'кей.

На видеоэкране появилось лицо Мак-Леода.

— Мы уже здесь, — сказал Мак-Леод. — Благополучно приземлились полмикросекунды назад.

— А как себя чувствует наш инопланетный приятель?

— Мы поместили его в специально оборудованную каюту. Как вам известно, дышит он водородно-аммиачной смесью. Он с огромным нетерпением дожидается встречи с вами. Когда вы сможете к нам прибыть?

Уолтон задумался на мгновение.

— Насколько я понял, у нас пока нет возможности переправить его сюда, в Нью-Йорк, верно?

— Я бы рекомендовал не делать этого. Дирниане очень плохо переносят путешествие в поле с такой ничтожной силой тяжести. Этого, видите ли, не выдерживает их желудок. Так когда вы сможете сюда прибыть?

— Как только у вас будет все готово к моему визиту.

— Через полчаса — вас устроит? — спросил Мак-Леод.

— Уже еду.

Раскинувшийся на многие десятки миль мегаполис Найроби, столица республики Кения, лежал у подножия гряды Кукуйя, а с юга над ним возвышался величественный вулкан Килиманджаро. Четыре миллиона жителей населяли Найроби, наилучший среди многих прекрасных городов, выстроившихся вдоль восточного побережья Африки. Африканские республики очень быстро встали на ноги после обретения независимости от заморских метрополий.