Плата за жизнь
Шрифт:
— Молодец, Паша! — сказал Гуров. — Ты большой молодец! Я аплодирую! Когда освободимся, заглянем ко мне. Я тебе дам, что имею, ты мне дашь имена и клички. Договорились?
Полковник Усов кивнул, ответил невнятно.
— Итак, господа сыщики, будем ждать и готовиться. В случае поступления информации Гуров возглавляет группу захвата. Все свободны…
— Петр Николаевич, — негромко сказал Гуров и постучал пальцем по столу.
— Минуточку, — остановил Орлов поднявшихся из-за стола офицеров. — Есть все основания полагать, что бандиты в милиции имеют информатора.
— То
— Простите, Александр Иванович, я могу продолжать? — спросил Орлов. — Я убежден, что среди нас нет предателя. Но факт, бандиты о нашей работе информацию получают. Я полагаю, что течет не в нашей лавочке, даже не в министерстве. Течет из группы захвата. Мы побеспокоимся, чтобы дырку залудить. Однако вы должны учитывать, что утечка существует, и в каком месте дыры, мы точно не знаем. Предупреждать вас излишне. Всем спасибо. Гуров, задержитесь.
Когда все вышли, Орлов оглядел Гурова с интересом, даже поднялся из-за стола, прошелся.
— Лева, ты охамел или недоумком прикидываешься? Ты как со старшими разговариваешь?
— Это Паша Усов старший? — Гуров взглянул недоуменно. — Мы с ним годки. Когда в МУРе я имел отдел, то Пашу с ладошки оперативными мудростями кормил.
— То было, и ты забудь. Сейчас Усов начальник отдела, а ты, опер, его хвалишь таким тоном, каким учитель хвалит двоечника, случайно решившего сложную задачу. Лева, тебе пятый десяток, пойми, люди ранимы и обидчивы. Ты их раздражаешь, унижаешь, они не виноваты, что бог дал некоему Гурову больше. Кстати, твоей заслуги в этом тоже нет, так случилось.
— Петр Николаевич…
— Помолчи. Можешь курить, хотя ты никогда разрешения и не спрашиваешь. Ты думаешь, этим офицерам приятно знать, что когда неприятности в верхах, то приглашают не их, как по должности положено. Сейчас я назначил старшим группы тебя, а не полковника Усова. Хотя агентурные данные получил именно Усов. Но я знаю, что ты лучше. А каково это знать Паше? Ты когда-нибудь думал об этом? Все твоя гордость! — Орлов поморщился и, неожиданно резко сменив тон, произнес: — Лева, будь настоящим другом, прими отдел. Я тебя через полгода своим замом сделаю.
— Петр, ну не хочу я быть начальником, — ответил Гуров и посмотрел на друга сочувственно. — Как это мы с тобой не можем понять друг друга, двадцать лет вместе и все стукаем друг об друга, как бильярдные шары. Ты пойми, я киплинговский кот, который гуляет сам по себе. Я больше всего на свете ценю свободу.
— Ох, кот, иди, гуляй. Я тебя понимаю, завидую, в свое время у меня на это сил не хватило, я надел штаны с лампасами. Удачи.
— Не горюй, дружище, я и Станислав всегда с тобой. Гуров секунду постоял, хотел сказать что-то еще, лишь вздохнул и вышел из кабинета, зашел к себе, но полковника Усова, с которым сыщик
— Ушли очень сердитые, — объяснил Крячко. Гуров усмехнулся, позвонил Усову, сказал:
— Господин полковник, извините, меня генерал задержал, разрешите зайти?
— Ты знаешь, где я сижу? — спросил Усов. — Тогда заходи, разрешаю.
— Слушаюсь, господин полковник! — Гуров подмигнул Крячко и вышел в коридор.
Кабинет начальника отдела полковника Усова не многим уступал кабинету Орлова. Гуров вошел, оглянулся и согласно кивнул, мол, все так и должно быть.
— Присаживайся, — сказал Усов. — А ты знаешь, что ты в данном кабинете впервые?
— Вроде так.
— А ты знаешь, как часто старший опер заходит к начальнику отдела? — Усов потер полноватые щеки, словно проверяя, чисто ли выбрит. — По нескольку раз на дню. Но ты из генеральского не вылезаешь, тебе начальник отдела без надобности.
— Окстись, Паша. — Гуров сел на стул. — Сначала Петр мне выволочку устроил, что я непочтителен с руководством, то есть с тобой, теперь ты выступаешь. Я живу тихо, никого не трогаю, чем я сегодня тебя обидел?
— Ты сегодня был такой же, как всегда: Гуров обыкновенный. Хам, который считает, что он сыщик, остальные лишь прохожие. Ты знаешь случай, чтобы опер снисходительно похвалил начальника?
— Я искренне, от всей души, ты действительно большой молодец.
— Ты, естественно, свой тон не слышишь, никто себя не слышит. Разговариваешь ты, как мэтр, как звезда экрана разговаривает с поклонниками.
— У меня нет знакомых звезд, Паша. Допускаю, что тон у меня противный. Но ведь о человеке следует судить не по тону разговора, а по поступкам. Мы знакомы более десяти лет, я был твоим начальником, сейчас ты старше по должности, но никогда, ни раньше, ни сегодня, я тебе ножку не подставлял, гадость не сказал. Пашу я не меньше остальных, а что дружен с генералом, никто не виноват, так жизнь легла.
— А почему ты отдел не берешь, сидишь в операх?
— Писать не люблю. И я не сижу, а бегаю.
— И так в операх до пенсии?
— Не загадываю. Давай кончим обсуждать мою персону, перейдем к делу. У меня есть человечек, я его не оформлял, держу накоротке.
— Твоя манера известна, потому ты по показателям чуть ли не худший в управлении.
— Знаю, социализм — это учет. Социализм приказал долго жить, может, и у нас начнут судить о работе человека не по галочкам — папочкам отчетов, а по конкретным результатам.
— Не доживешь.
— Возможно, но мне плевать. Так вот, у моего человека имеется сестра. Красавица, фотомодель. В нее влюблен некий парнишка по имени Семен Вестник. Шикарный парень, при баксах. Я убежден, что он налетчик. Проверь по своему каналу, никто из членов банды не ухлестывает за красавицей и фотомоделью? Таким образом мы выясним, об одной группе идет речь или о разных.
Усов смотрел настороженно, после паузы сказал:
— Если выяснится, что об одной, получится, что ты вышел на бандитов раньше меня.