Плато чёрного спелеолога
Шрифт:
Ткань сдёрнута и все видят, в оружейной смазке, новенькие автоматы.
— А ящик патронами забит. Так что неправ, ушедший в ад Вагиз, у нас найдётся, чем ответить.
— Откуда? — в потрясении выдохнул Игнат.
— Потопом занесло, — неопределённо прошамкал старик, но всё же нехотя говорит: — Схрончик давно здесь, на Караби воры тайничок имели, мне, по статусу, о нём было известно… ну, а сейчас он им не нужен, вода всех смыла… пусть послужат для благого дела… во имя Господа нашего, — Харитон быстро перекрестился.
Когда вода с шумом выплеснулась из страшной трещины, Илья хотел закричать, но его губы зачем-то сшили эти жуткие люди. Тогда он глубоко втянул воздух ноздрями, задержал дыхание и, скользнул в пенистый бурун,
Ледяная вода принесла небывалое облегчение его раскаленным губам, Илья даже попытался улыбнуться, но его стремительно волокло на огромную глубину, а там смерть. Изогнувшись, он растопырил руки и, внезапно цепляется за каменный выступ. Пенистый поток ухнул куда-то вниз, а он остался висеть на отвесной стене, жадно ловля ноздрями воздух. Когда пальцы стали уставать, юноша задумался: «а зачем он цепляется за жизнь, может прыгнуть вниз и конец мучениям?», но неожиданно что-то жгучее выползло из глубин сознания, Илья не сразу понял, что это ненависть. Он никогда не знал этого чувства, все люди, до этой поры, были для него прекрасными. Илья очень страдал, что из-за его нерасторопности, причинял всем неудобства. Безусловно, в этом виноват его незрелый мозг, но, странным образом он сейчас очищается и начинает работать, словно исправный механизм швейцарских часов. Он вспомнил свою жизнь, и все события разложил по полочкам, усмехнулся и, сразу скривился, почувствовав боль в проколотых губах: «теперь вы заплатите мне за всё!» — эти мысли заставили его лихорадочно искать ногами выступы, и он их нашёл. Осторожно хватаясь за неровности, Илья уверенно пополз по скале. Через некоторое время скользнул в горизонтальный ход пещеры и ввалился туда, обессилев, упал на спину, долго приходил в себя. После сел, нащупал на губах нитки, острым обломком камня срезал узелок, быстро выдернул нить, и, не обращая внимания на струящуюся кровь, в наслаждении открыл рот. Это мелочи, раны заживут, а ненависть останется, они за всё ему ответят.
Илья долго бредёт в кромешной тьме, часто натыкаясь на стены, разбивая лицо в кровь, но интуиция гонит вперёд, он знает, рано или поздно, выберется из пещеры. Для того, чтобы как-то отвлечься от страха темноты и неизвестности, он стал считать шаги… сто… двести… тысяча… свет! Чудесные лучи солнца ворвались в пещеру и юноша от радости засмеялся, но сразу скрипнул зубами, слизнул кровь с израненных губ, осторожно приблизился к выходу, задумался: «а что его там ждёт?», возвращаться в лагерь нельзя, жить одному сложно, если невозможно… впрочем, надо попробовать выжить в одиночку, другого пути нет. Жаль, что не накопил самостоятельности, умения, до этих страшных событий прозябал, как во сне, но сейчас с разума словно сдёрнута пелена, всё до безумия понятно.
Илья выбрался из пещеры, закрыл глаза, привыкая к яркому свету, затем, огляделся, он на берегу моря. Оставляя после себя пенный след, волна с шумом накатывает на берег. Краб увидел человека, попытался спрятаться в глубине, но Илья быстро его ловит, бьёт панцирем об острый камень, затем находит ещё с десяток крабов, обездвиживает, довольный засовывает их за пазуху, удовлетворённо шмыгает носом, некоторое время, голод ему не грозит. Теперь необходимо быстро покинуть берег, но вначале надо как-то обработать раны на губах, проколы болезненно саднят, а кровь всё ещё капает. У едва заметной тропы натыкается на заросли подорожника, вспоминает от бабушки, что это чудесное ранозаживляющее средство. Растирает листья в кашицу, отрывает от рубашки длинный лоскут, делает повязку. Боль немеет, процесс заживления начался, это приносит небывалое удовлетворение. Неожиданно его дорогу перекрывает поток воды, вырывающийся прямо из склона, Илья замедлил шаг, приблизился к подземной реке. Вероятно, это она, из-за землетрясения, ворвалась в пещеру, и стащила его с алтаря, тем самым, спасла от жуткой смерти… но не только его одного, Илья замечает на берегу неподвижно лежащего человека. В человеколюбивом порыве бросает к нему, но сразу отпрянул. Он узнал его, это один из зеков,
— Где я, в аду? — неожиданно прохрипел Вагиз, щупает свой окровавленный затылок.
Эти слова выводят Илью из равновесия, он уже не может расплющить череп ненавистному врагу, со стоном отбрасывает камень, присаживается на корточки, стягивает с лица повязку, дрожа от ненависти, произносит: — Не узнаёшь меня?
— Где я, в аду? — вновь хрипит Вагиз.
— В аду нет солнца!!! — в исступлении выкрикнул Илья.
— Темно… очень темно… я знал, солнца здесь нет.
— Как нет, вот оно!!! — Илья вскидывает кверху руки.
— Темно, даже звёзд нет, — прошептал зек.
— Вот оно как? — Илья начинает догадываться, что тот попросту ослеп, склоняется к его лицу, смотрит в пустые глаза. — Вот оно как! — повторяет он, вроде и радоваться надо, небесная кара постигла негодяя, убийцу, людоеда, но на сердце ползёт печаль, его душа ужаснулась, представив: «в одно мгновение, и исчезли все краски мира, как это жутко!»
— Так я не умер? — неуверенно спрашивает Вагиз, пытается присесть.
— Ты давно умер, тварь, — тихо прошептал Илья.
— Где-то я слышал этот голос. Разожги огонь, я ничего не вижу. Мы в пещере? Но я вроде как… — зек начинает вспоминать произошедшие события. — Так я жив! — Вагиз вскакивает на ноги, и, растопырив пальцы, начинает щупать пространство. — Кто-нибудь, разожгите огонь! — дрогнувшим голосом произносит он.
— Тебе это не поможет, — уныло пробормотал Илья, — ты ослеп… неужели не чувствуешь, как припекает солнце?
Вагиз дёрнулся, слепо повёл глазами, остановился как вкопанный, его лицо словно окаменело: — Голос, я его слышал… ты Илья?
— Он самый.
— Что со мной сделаешь, убьёшь?
— Зачем? Живи… если сможешь. Всё… я ухожу, — Илья вновь наматывает на лицо повязку.
— Ты не можешь меня бросить! — лицо Вагиза исказилось в злобе и страхе.
Илья, не оглядываясь, побрёл вперёд.
— Подожди!!! — в отчаянии выкрикнул зек. — Вот так просто, ты бросаешь меня на произвол судьбы? Меня загрызут дикие собаки, я умру от голода!!!
Юноша не остановился, но непроизвольно замедляет шаг. Зек это понимает и, спотыкаясь, бредёт на звук шагов, не удержавшись, с издёвкой говорит: — Ты хоть и полоумный, но добрый. Какая для меня удача! — и, совсем тихо, чтобы не услышал его поводырь, произносит: — А может и зрение ко мне вернётся, и я, тебя обязательно отблагодарю.
Илья понял его шёпот, но никак не отреагировал, лишь убыстрил шаг. Зек, с проклятиями, побежал следом, периодически налетая на препятствия и разбивая лицо в кровь.
Глава 22
Землетрясение всколыхнуло всё плато, кое-где обнажив скрытые подземные полости, обезобразив крупными и мелкими трещинами дикие земли Караби яйлы и, с таким трудом строящемуся городу, крепко досталось. Идар, в окружении преданных ему людей, с мрачным видом взирает на покалеченный стихией город. Часть уже построенных домов рухнули, а по улицам течёт вода от разрушенных водоёмов.
— Старик колдует, — с суеверным ужасом произносит спецназовец по кличке Грач.
Идар с удивлением глянул на товарища: — Верно… шутишь?
— Какие тут шутки, все об этом говорят. Скоро народ бастовать будет, боятся они деда. В расход его надо пускать, иначе будет поздно.
— Я размышлял над этим, — сознаётся Идар, — но с его помощью хочу придумать такую религию, чтобы мой народ даже не помышлял о бунтах, а рабы думали, что их сегодняшнее положение, величайшее благо для них и, в перспективе, ждёт их «Царствие небесное», — с нескрываемой издёвкой, цитирует он.