Плато Чибисова
Шрифт:
Мы с Юрием видели дома на лугу, когда они стояли там со спущенными баллонами, поэтому и не могли догадаться, в чем дело. Водород для надувки баллонов доставлялся самолетами в стальных "бомбах", которые сбрасывались на парашюте.
Здания прибыли по воздуху с людьми, которые, не теряя времени, развернули работу.
То и дело слышалось жужжание самолета и очередной дополнительный груз сбрасывался на парашюте с неба. Прибыли водопроводные трубы, разборная мачта радиостанции, ящики с конструкциями ветровой электростанции,
С камерой в руках я фиксировал все эти моменты: станция вырастала на плато буквально у меня на глазах. Юрий, вооружившись гаечным ключом, с азартом принимал участие в монтаже оборудования. Ветростанцию "свинтили" буквально за два часа - так толково была продумана ее конструкция и в таком правильном порядке поступали с воздуха ее части.
К вечеру все приняло законченный вид. На огороженной площадке стояли решетчатые будочки с метеорологическими приборами. Радиостанция направила в небо с далекими перистыми облачками свою острую мачту. Поодаль крутился ветряк на сквозной вышке, расчаленной тросами. Кабель, проложенный в земле, шел от ветростанции к зданиям.
В одном из них, двухэтажном, были лаборатории и помещения для людей. Другое предназначалось под склад топлива, продуктов и различных материалов.
В зимнее время работники станции на протяжении нескольких месяцев будут отрезаны от остального мира. Впрочем, в наши дни такая изолированность от Большой земли является условной. Связь будет поддерживаться по радио, а почта и мелкие посылки ежедневно доставляться ракетными снарядами.
Снова послышалось жужжание в воздухе - на этот раз особого непривычного для меня тона. Мощный геликоптер поднялся откуда-то снизу из долины, повис над плато, пошел вертикально вниз и сел на траву. Высокий человек с седыми усами вышел из кабины. Увидев меня с аппаратом в руках в толпе встречающих, он усмехнулся.
Вместе с Чибисовым прибыло еще несколько человек.
Профессор очень радушно поздоровался со мной. Первым делом он спросил, успел ли я увидеть прилет станции. С большой похвалой Чибисов отозвался о строителях литых зданий - "воздушных замков", как назвал он их, добавив, что эти здания в основном построены из воздуха и поэтому заслуживают такого определения.
– В наше время и воздушные замки, - сказал он шутя, - как видите, могут иметь вполне реальное существование и даже служить на пользу науке.
– Я хотел, - сознался он, - устроить вам маленький сюрприз. Поэтому я нарочно не говорил вам заранее об этой особенности станции. Такие вещи надо видеть самому.
Чибисов повел меня внутрь станции. Она была комплексная: ученые разных специальностей должны были работать здесь над проблемами, связанными с природой, климатом, растительностью, животным миром горных высот. Одна из лабораторий предназначалась для изучения космических лучей.
Я не успевал снимать новые оригинальные приборы, которые показывали сотрудники лабораторий. Все оборудование было в полной готовности к немедленной работе.
После осмотра лабораторий мы обошли жилые помещения. Персонал станции размещался в уютных комнатах, обставленных всем необходимым. Столовая, клуб, кабинет для "тихой работы" с удобными креслами и настольными электрическими лампами на каждом столике. Мебель была прочная, но очень легкая - из пластмассы и алюминия. Это было и понятно: ведь дом прилетел по воздуху уже меблированным.
Для пробы затопили печь и начали испытывать центральное отопление. Это было не лишним: после захода солнца здесь, на плато, довольно прохладно даже летом. Водопровод (берущий воду из горного ручья, расположенного выше) действовал безукоризненно. В кухне и в ванной из кранов с надписью "гор.", когда их отвернули, полилась горячая вода.
В восемь часов вечера все собрались в самой большой комнате станции. Чибисов поднял к губам микрофон и сообщил на Большую землю, что новая станция Академии наук с данного момента может быть зачислена в список действующих.
Первая сводка метеонаблюдений еще раньше была передана в Москву, в институт погоды.
Автоматически действующие приборы уже вели наблюдения, записывая показания на бумажные ленты. На стене в читальном зале висело расписание работ сотрудников с завтрашнего утра, утвержденное директором. Станция приступила к работе.
Мы с Юрием переночевали на удобных кроватях в комнате, освещенной электрическим ночником. Огромный рюкзак Юрия лежал в углу нераспакованный.
Утром я приступил к съемкам, фиксируя на пленке первый рабочий день станции.
Возвращаясь с ботаниками после небольшой экскурсии в окрестности, я увидел у крыльца Юрия, беседующего с девушкой - той самой, которую мы увидели еще на нижнем лугу, когда приняли дом за видение. Девушка, студентка МГУ, работала здесь на практике.
– Посмотрите, Юра, - говорила она восторженно, - как здесь чудесно... А вот там, наверху, что это такое? Смотрите! Какая прелесть.
На скалах, возвышающихся над плато Чибисова, стоял неподвижный, как памятник, круторогий баран. Он замер, по-видимому, от удивления, увидев столько нового там, где вчера еще был пустой луг, а может быть вообще питал слабость к величественным позам. Он был очень красив на фоне дикой природы, окружавшей плато.
– Подумаешь, архар, - Юрий махнул рукой.
– Вот станция - это, Варя, действительно замечательный, как говорится, объект. Тут видишь могущество советского человека, перед которым бессильны даже горы! Сколько здесь интересного... А что - архар! Баран как баран. Я на него не стал бы тратить даже пленку.
Но я решил заснять и архара.
И Юрий, ворча, полез в рюкзак за последней кассетой.