Шрифт:
В. САПАРИН
ПЛАТО ЧИБИСОВА
ПАЛАТКУ придется взять, - сказал Юрий, осматривая свой видавший виды пустой рюкзак.
Он обнаружил дырку и принялся крупными "мужскими" стежками зашивать ее.
– И спальные мешки, - добавил он.
– Как мы все это уложим, - не представляю, - я покачал головой, глядя на приготовленные Юрием вещи, разложенные по комнате.
Вещей набиралось удивительно много.
– Когда идешь в горы вдвоем, - назидательно пояснил мой спутник и проводник, - груза получается на каждого
– И обязательно брать мешки?
– спросил я.
– Может быть, достаточно палатки? Юрий улыбнулся моей наивности.
– На плато ночью можно замерзнуть. 4000 метров - не шутка!
– А как же станция?
– сказал я.
– Ведь там должна быть станция Академии наук! Мне в Москве говорили, что строительство уже заканчивается.
Юрий пренебрежительно промычал. Он перекусывал нитку.
– Станция?
– наконец вымолвил он.
– А когда она должна открыться?
Он с удовлетворением оглядел зашитую дырку и расстелил рюкзак на лавке.
– Пятнадцатого. Так мне сказали...
– Сегодня тринадцатое, - сказал мой компаньон по восхождению в горы. Только вчера я вернулся с плато. Там ничего нет. Абсолютно.
– Должны же быть какие-нибудь приготовления. Строительные материалы... Рабочие должны жить.
– Так вот, повторяю, - сердясь уже, сказал Юрий.
– Там - ни души.
– Ну хоть что-нибудь есть?
– Стоят колышки, - Юрий фыркнул, - с прошлого года еще. И канавки какие-то старые. И это все.
И он с решительным видом принялся укладывать в рюкзак вещи.
– Но ведь мне только недавно говорили, что станция открывается пятнадцатого, - недоумевал я. Юрий пожал плечами.
Положение получалось странное. Две недели назад, когда я в числе других студентов третьего курса института кинематографии собирался на летнюю практику, мне предложили в качестве объекта для учебной съемки строящуюся в горах Средней Азии высотную станцию Академии наук.
В кабинете декана меня познакомили с высоким седоусым человеком профессором Чибисовым. Я слыхал о нем, что это крупный ученый, исследовавший то самое плато, которое впоследствии назвали его именем и где теперь сооружалась научная станция. Он взглянул на меня дружелюбно, но, как мне показалось, с оттенком некоторого лукавства.
Разговор был недолог. Профессор Чибисов сообщил, где будет воздвигнута станция и как туда проехать.
– Открывается пятнадцатого, - сказал он.
– Постарайтесь не опоздать.
Он усмехнулся в свои усы.
– А сейчас в каком положении станция?
– спросил декан.
– Строится, - ответил Чибисов.
– Полным ходом. Заканчивается оборудование лаборатории. Итак до пятнадцатого, - обернулся он ко мне.
– Приглашаю вас на торжественное открытие.
Он сказал это самым сердечным тоном.
И вот теперь, накануне подъема в горы, Юрий сообщает, что никаких следов строительства станции он на плато Чибисова не обнаружил. Как это понять?
* * *
МЫ ВЫСТУПИЛИ рано утром. Долина лежала в густой тени, и только на вершинах гор лежали розовые лучи солнца.
– Пойдем по восточному склону, - предложил Юрий.
– Там не такой крутой подъем. Я обычно поднимаюсь по южному. Это ближе. Но... требует тренировки.
Он смотрел на меня, согнувшегося под тяжестью рюкзака, и свернул на тропу, которая вела не прямо в гору, а куда-то вбок, постепенно поднимаясь к скалам, темневшим на фоне неба.
Долгое время мы шли молча. Даже Юрий, привыкший к красотам гор, был охвачен чувством молчаливого восторга.
Постепенно становилось теплее. Солнце поднялось над хребтом и заливало своими лучами весь склон, по которому мы поднимались.
Я остановился и вытер пот, выступивший у меня на лбу. Юрий снисходительно посмотрел на меня и бросил:
– Придется привыкать. Сейчас жарко, а ночью наверху закоченеешь.
Он поправил ремень своего огромного рюкзака и не без нотки самодовольства добавил:
– Ну, ничего... Мы обеспечены всем необходимым.
Своеобразная забота Юрия о нашей маленький киноэкспедиции давала себя знать на каждом шагу. Я несколько раз собирался начать съемку, но Юрий каждый раз старался меня отговорить.
– Это что...
– говорил он.
– Самые обыкновенные скалы. Вон там, повыше, картина будет - так уж это действительно... Леса пойдут.
Ему все казалось, что я растрачу пленку на объекты, с его точки зрения не заслуживающие внимания, а когда мы попадем в мир настоящих красот, ее останется мало.
В полдень мы сделали привал в лесу, действительно, очень живописном.
После отдыха я, оставив все вещи в нашем временном лагере и вооружившись только камерой, пошел побродить по окрестностям. Юрий вызвался меня сопровождать из опасения, как он сказал, чтобы я не заблудился. Но я видел, что ему не терпелось посмотреть своими глазами, как я буду снимать.
Я заснял несколько кадров. Юрий ревниво следил за тем, как я закладывал кассету. Ручная советская кинокамера последнего выпуска, которой снабдил меня институт, вызвала у него восхищение. Особенно он похвалил счетчик израсходованной пленки.
– Очень предусмотрительно, - сказал он.
Лес кончился. Мы вышли на открытое место.
Я заметил сурка. В отличие от степных зверьков, хорошо мне знакомых, он очень ловко вскарабкивался в гору.
– У него когти, - объяснил Юрий, увидев удивление на моем лице.
– А так - ничего особенного. Сурок как сурок. Наверху, может быть, архаров встретим. Вот это редкость!
"Сурок под рукой лучше, чем архар за облаками", думал я, поднимаясь по склону какого-то холма вслед за зверьком.