Платон Кречет

Корнейчук Александр Евдокимович

Валя. Мария Тарасовна, успокойтесь, вы сказали лучше, чем Степа.

Терентий Осипович. Лучше, Мария Тарасовна, лучше.

Степа. Согласен.

Все пьют.

Ваше слово, механический гражданин!

Терентий Осипович(встал). Степа, ты так трогательно говорил, ты так взволновал меня, что я… я не могу… Я должен выпить еще одну рюмку, так я волнуюсь. (Выпивает еще один бокал.) Вы не

замечаете, как взволнован механический гражданин, бывший земский врач Терентий Осипович Бублик? Вот книжечка. В нее я записываю всех больных, которых я принимал. Таких книжечек у меня тридцать четыре — эта тридцать пятая. Тридцать пять таких книжечек. Это тридцать пять лет моей работы. Позавчера исполнился мой тридцатипятилетний юбилей.

Валя. Терентий Осипович, почему же вы не сказали?

Терентий Осипович. Я сам вспомнил об этом поздно вечером, ложась спать. Вспомнил, вытащил свои книжечки и стал подсчитывать. Мне захотелось узнать, сколько больных принял за свою жизнь Терентий Бублик. И вот цифры… Валя, налей мне еще одну рюмку, так как я перехожу к основному.

Валя налила.

(Выпил.) В году триста шестьдесят пять дней. Я отбросил шестьдесят пять — оставил триста. Триста дней за тридцать пять лет — это десять тысяч пятьсот дней. В день я в среднем принимаю двенадцать больных.

Валя. Больше, Терентий Осипович, больше!

Терентий Осипович. Допустим, что двенадцать. Получается сто двадцать шесть тысяч больных. Сто двадцать шесть тысяч пульсов! Сто двадцать шесть тысяч сердец выслушал я, механический гражданин, бывший земский врач Терентий Бублик. И вот я задал себе вопрос: что же, механический я или не механический?

Валя. Что же вы решили?

Терентий Осипович. Да, должно быть, механический, раз эта книжечка движет мною и руководит всем моим временем. Степа, я не буду с тобой сегодня дискутировать, сегодня ты меня взволновал своей прекрасной речью. Позволь мне тебя поцеловать.

Степа. С радостью, Терентий Осипович. (Встал.)

Терентий Осипович обошел Степу, подошел к Вале и поцеловал ее в лоб.

Э-э… Терентий Осипович, вы ошиблись.

Терентий Осипович посмотрел на него и еще раз поцеловал Валю.

Терентий Осипович, я за себя не ручаюсь!

Терентий Осипович. Степа, забери поцелуи, которые были адресованы тебе.

Степа. С удовольствием, Терентий Осипович!

Валя. Так?! Я протестую.

Выскочила из-за стола, к ней бросился Степа, она вырвалась, убежала в кабинет, а за ней — Степа.

Терентий Осипович(смотрит в открытые двери кабинета). Степа!.. Степа!.. Что ты делаешь? Я целовал в лоб… а он в губы… Степа! Мария Тарасовна, никогда не доверяйте молодому врачу. Он безбожно путает элементарные вещи: ты ему говоришь —

в лоб, а он — в губы…

Мария Тарасовна. Не мешайте им, Терентий Осипович. Какая болезнь, такое и лекарство.

Вбежала Валя, а за ней — Степа.

Степа. Терентий Осипович, ваше поручение почти выполнено.

Терентий Осипович. Почти… Валя, ты слышишь?

Валя(идет на авансцену). Ничего не слышу… Ничего! Мне сейчас тесно, тесно в этой комнате. Как хочется жить! Взлететь ввысь!.. Взять солнце в руки и принести его сюда.

Терентий Осипович. Степа, заведи патефон, поставь пластинку. Нальем еще по бокалу вина, выпьем за здоровье нашего хирурга Платона Кречета и разойдемся.

Мария Тарасовна. Да что вы, Платон скоро придет.

Терентий Осипович. Он придет усталый, и у меня с семи часов утра (смотрит в книжечку) весь день расписан. Валя, где бокал Платона?

Валя. Вот.

Терентий Осипович. Дорогой Платон Иванович! (Чокнулся с бокалом.) Мы единогласно постановили отменить день твоего рождения и перенести его на другую декаду. Если же, друг мой, ты и тогда уйдешь на операцию, то мы все вино выпьем и патефон я больше не принесу. Будь здоров! (Выпил свой бокал, потом бокал Платона.) Валя, позволь мне тебя ангажировать.

Степа завел патефон. Терентий Осипович подчеркнутым жестом пригласил Валю. Они танцуют. Степа подошел к патефону и незаметно остановил его.

Что случилось? (Подошел к патефону. Снова завел, смотрит на патефон.) Валя, приготовься. (Обернулся — с Валей уже танцует Степа.) Степа, Степа… Смотрите, Мария Тарасовна, это же чистейшей воды империализм.

Мария Тарасовна. Они молодые, пускай трудятся.

Терентий Осипович. Как — трудятся?

Мария Тарасовна. У них больше силы пешком ходить — вот так ходят и никак танцевать по разойдутся.

Терентий Осипович. Мода такая, Мария Тарасовна. Трудись, Степа, трудись! (Останавливает патефон.)

Степа. Что случилось?

Терентий Осипович. Что-то — трык и спортилось.

Все смеются.

Степа, забирай патефон. Пошли до дому. Мария Тарасовна, позвольте вас поблагодарить. Передайте наше постановление Платону.

Валя. Кланяйтесь Платону. (Целует Марию Тарасовну.)

Степа. Прощайте, Мария Тарасовна, и присматривайте, чтобы Терентий Осипович бутылочку в карман не положил.

Терентий Осипович. Иди, иди!.. Прощайте, Мария Тарасовна.

Мария Тарасовна. Прощайте и приходите беспременно. (Провожает гостей, возвращается, подошла к столу.) Придешь, Платоша, и никого не застанешь.