Плавание на «Индеворе» в 1768-1771 гг.
Шрифт:
Вторник, 12-е. Ветер О, SO, S. Генеральный курс SW 69°30'. Прошли 37 миль. Широта 34°58' S. Долгота обсервованная 339°30', счислимая – 329°17' W.Днем ветер юго-восточный. Шли вдоль берега на запад и WSW. В 6 часов мыс Лагильяс [правильнее Агульяс; на русских картах мыс Игольный][245] был на западе, в 3 лигах от нас. В 8 часов подул южный ветер, легли на другой галс от земли, будучи почти в 2 лигах от мыса, расположенного на WNW, глубина 33 сажени. Ветер от SW и S, всю ночь шквалы с дождем. В 2 часа утра повернули на другой галс к западу, около 8 часов снова шли от берега. Мыс Лагильяс был на NW, в 2–3 лигах от нас. В 9 часов погода прояснилась, ветер от StW, повернули на другой галс, легли на W. В полдень этот мыс был на NOtN, в 4 лигах от нас; он очень низкий, прибрежная полоса песчаная, внутренние части умеренной высоты. Широта 34°50' S. Долгота 339°23' W, или 20°37' О.
Среда, 13-е. Днем южный ветер, шли вдоль побережья на WSW1/2W; в 3 часа, обнаружив, что курс ведет от берега, легли на WtN.В 6 часов мыс Лагильяс или возвышенность на нем был на OtN, в 12 лигах от нас, а самая западная видимая нами земля – на NW1/2W. Курс WtN. Ветер юго-восточный. На рассвете легли на NW и NWtN.В 8 часов мыс Доброй Надежды был на NWtN; в 10 часов были на траверзе мыса, на расстоянии лиги или чуть больше от него. Прошли близ рифа, о который разбиваются высокие волны; он лежит почти в лиге от мыса. Держались в лиге от берега при свежем юго-восточном ветре. В полдень мыс был на SO, в 4 лигах от нас. Обсервованная широта 34°15' S; долгота, по последним наблюдениям, 341°7' W, или 18°53' OSt; следовательно, мыс лежит на 34°25' S и 19°1' OSt и наши наблюдения почти совпадают с данными [астрономов] Мезона и Диксона, проводившими свои наблюдения в Кейптауне в 1761 году. Это свидетельствует о том, что наши наблюдения делались хорошо и что они зависят от степени точности, с которой их проводят. Разница между счислимой и обсервованной долготой 10°13' и даже более к востоку, что следует приписать течениям, в полосе которых шел корабль.
Четверг, 14-е. Очень крепкий юго-восточный ветер. Когда мы достигли горы Столовой на западной оконечности Столовой бухты, подул порывистый ветер от всех румбов; причиной тому – гора, ибо в стороне от нее все еще дул сильный юго-восточный ветер от бухты. Мы не могли войти в нее и вынуждены были отдать якорь на значительном расстоянии от кораблей, стоявших на рейде. Всего их было 19 – 8 голландских, 3 датских, 4 французских фрегата, 3 транспортных судна и один английский корабль, принадлежащий Ост-Индской компании, который салютовал нам из 11 орудий, мы ответили ему выстрелом из 9 пушек. Шторм продолжался, вынуждены были все утро стоять на якоре.
Пятница, 15-е. Днем и большую часть ночи штормовой юго-восточный ветер. К вечеру стало тише. К борту подошла шлюпка с английского судна «Адмирал Покок» (капитан Риддел), доставившая нам корзину фруктов. Корабль шел из Бомбея на родину. Утром снялись с якоря и с легким ветром переменного направления, преимущественно с моря, направились на рейд. С берега прибыла голландская шлюпка с комендантом порта и другими джентльменами. Комендант указал нам место стоянки, где около 10 часов мы отдали якорь на глубине 7 саженей; дно каменистое. Столовая гора, или западная оконечность залива, была на WNW, а крепость – на SW, в полутора милях от нас. Послал на берег старшину, чтобы узнать, ответит ли порт на наше приветствие, но прежде чем он успел вернуться, мы отсалютовали, и нам немедленно ответили равным числом выстрелов.
Нанес визит губернатору, который заверил меня, что мы получим все, в чем нуждаемся и чем располагает порт. Первой моей заботой было перевезти на берег больных, поэтому я приказал лекарю подыскать дом. Вскоре таковой был найден, хозяева взяли с нас в день по 2 шиллинга за человека; я убедился, что здесь это обычная цена и такой порядок расчета; затем дал лекарю указания касательного общего распорядка.
Весьма немногое в нашем пути от мыса Ява-Хед могло бы представить интерес для мореплавателей или читателей, которым попадет в руки сей журнал; обо всем, что случилось на этом пути, скажу, однако, ниже.
Покинув мыс Ява-Хед, мы только через 11 дней попали в область, где дуют юго-восточные пассаты. За это время мы прошли не больше 5° к югу и 3° к западу. Небольшой ветер переменного направления часто переходил в штиль; погода была жаркая, воздух нездоровый, возможно, из-за испарений, приносимых восточным пассатом и западным муссоном, которые дуют в это время года. Восточный ветер преобладает в полосе до 10 и 12° S, а западный муссон до 6–8° S. Между этими областями дуют ветры переменных направлений, как я полагаю, всегда в той или иной мере вредные для здоровья, и для нас они были памятны по своим бедственным последствиям.
Какова бы ни была причина, вызвавшая желудочное расстройство у экипажа, но немалую роль сыграл в этом нездоровый воздух; всякий, кого затронул недуг, считал себя обреченным. Такое настроение царило среди больных, и его нельзя было ничем развеять; всем было ясно, что медицина – а помощь ее была у нас поставлена хорошо – совершенно бессильна. Я приведу пример, когда даже мысль о возможности заболевания вызвала тягостные последствия у одного из наших людей. Он долгое время считал себя больным, хотя состояние здоровья у него было вполне терпимо. Однажды, выйдя утром на палубу и почувствовав схватки, он стал топать ногами, крича при этом: «У меня схватки! Я умру, умру!». Так продолжалось до тех пор, пока он не потерял сознания, и его, словно покойника, не унесли с палубы; вскоре он, однако, пришел в себя и почувствовал себя прекрасно.
Вступив в полосу юго-восточного пассата, мы сразу же ощутили его благотворное влияние, хотя позднее мы и потеряли нескольких человек, но они были так слабы, что не было никакой надежды на их выздоровление. Впрочем, им удалось протянуть в таком состоянии почти месяц, хотя не может быть сомнения в том, что раньше они не прожили бы и суток. Те, у которых болезнь не зашла столь далеко, чувствовали еще некоторое время себя скверно, а затем дело пошло на поправку. Кое у кого болезнь вспыхнула уже позднее, но они не были измучены ею и вскоре выздоровели. Достойно быть отмеченным, что из всех ранее заболевших остался в живых и сейчас выздоравливает только один человек; кроме того, я думаю, что м-р Бенкс был единственным, кто излечился после первого и очень сильного приступа; при этом он заболел и начал выздоравливать еще до того, как мы вступили в полосу юго-восточного пассата.
Следовало бы для блага моряков и всего человечества изыскать средства предотвращения этого недуга и применять их в тех климатических условиях, где эта болезнь – обычное зло. Из-за нее невозможно в этом климате обеспечить корабль продовольствием и водой, ибо, по мнению многих, именно вода и те или иные местные припасы вызывают желудочное расстройство. Мы склоны думать, что у нас болезнь возникла из-за воды с острова Принсес и купленной там же черепахи, мясом которой мы питались несколько дней. Но это мнение не разделяют те, кто указывает, что подобная болезнь была в этом году на всех судах, вышедших из Батавии; многие из них прибыли сюда в еще более плачевном состоянии, но ни одно из них не запасалось водой на этом острове. Говорили также, что на корабле Ост-Индской компании «Харкур» (где капитаном был некто Поль), вышедшем из Батавии к берегам Суматры вскоре после нашего прибытия в Батавию, погибло от этой болезни более 20 человек. Судя по всему, в этом году болезнь захватила большую часть Индии, корабли из Бенгалии и Мадраса привозили неутешительные сообщения об опустошениях, вызванных объединенной атакой мора и голода. Покинув Яву, мы в течение 3–4 дней видели у корабля глупышей. Известно, что эти птицы ночуют на земле; вероятно, поблизости от нас находился какой-нибудь остров, возможно, Селам [Серам], его по-разному изображают на картах, да и названия ему давались различные. Склонение у побережья Явы почти 3° W, и оно сохраняется без сколько-нибудь значительных изменений на пути кораблей вплоть до 288° W и 22°3. Затем оно быстро возрастает и на 295° W и 23° S составляет 10°20' W. На 7° западнее и на 1° южнее магнитное склонение возрастало на 2°, а далее к западу – на 5°. На 28° S и 314° W склонение было 24°20' W, на 29° S и 317° W – 26°10' W. Такая величина сохранялась на протяжении 10° по долготе, но на 34° S и 333° W мы дважды отметили величину 28 1/4W. Это было наибольшее значение, ибо на 35 1/2° S и 337° W магнитное склонение не превышало 24° W и в дальнейшем уменьшалось, так что v мыса Лагильяс оно было 22°30', а в Столовой бухте – 20°30' W.
Из всего того, что я говорил о течениях, не следует, что влияние их сколько-нибудь значительно, по крайней мере до тех пор, пока Вы не достигнете меридиана Мадагаскара. На всем протяжении от мыса Ява-Хед до этого меридиана, то есть на 52° по долготе, разница между счислимой и обсервованной долготой была только 2°, но такова же была ошибка на [следующем отрезке] пути, который не превышал 19°. Эта ошибка частично может быть объяснена течением, идущим в западном направлении, но вероятнее всего она была вызвана тем обстоятельством, что мы не приняли во внимание влияние волнения на море; кроме того, возможно, долгота мыса Ява-Хед была неверна. Если последняя причина лежит в основе, то вину следует искать в неточности карт, ибо по ним я определял разность долгот от Батавии до мыса Ява-Хед; долгота же Батавии определена верно.