Плавания капитана флота Федора Литке вокруг света и по Северному Ледовитому океану (с илл.)
Шрифт:
Вторник 2 августа. В полдень, отойдя 30 миль почти прямо на юг, повернули мы на NO. Ветер вскоре совершенно утих, море было весьма покойно, горизонт очистился, и в первый раз после шести или семи дней увидели мы сквозь облака чистое небо. Глубина была 95 сажен, грунт – жидкий ил. Цвет волн прекрасный синий.
Тишина продолжалась до 4 числа, при густом морском тумане, который изредка на короткое время прочищался. Во все это время подались мы по счислению к востоку не более как на 30 миль. Глубина была от 92 до 97 сажен, грунт – жидкий ил. В 4 часа пополудни поднялся легкий ветер от N, и мы легли бейдевинд левым галсом. По счислению берег был недалеко, но так как мы уже шесть дней не имели обсервации, то и не знали, в каком именно расстоянии.
Пятница 5 августа. Судя, однако же, по большой глубине, которая 5 числа поутру, когда по счислению до него оставалось
Когда горизонт начал прочищаться, то внимание всех устремилось к востоку в надежде увидеть берег. Во многих местах туман и облака принимали вид его, и одно время мы были уверены, что к NNO видим землю. Но обманчивость продолжалась недолго, предмет, которого мы искали, исчез, и вместо него появился такой, которого мы вовсе не желали видеть, т. е. лед. Пользуясь ясной погодой и ровным ветром от NNO, подошли мы в шестом часу вечера к нему вплоть. Он простирался от NO до SW бухтой, вдававшейся к SO; у краев состоял из плавающих льдин, разделенных довольно большими полыньями; далее к востоку становился чаще и плотнее и, наконец, ограничивал горизонт высокими, одна на другую взгроможденными ледяными горами, за которыми не видно уже было ничего в трубы и с саленга.
Не видя возможности пробраться в этом месте к берегу, спустились мы к S и потом параллельно изгибам льда к SW, с тем чтобы, обогнув видимую на тот румб оконечность этого ледяного поля, править опять прямо к берегу. Пробираясь между отделившимися от поля льдинами, должны мы были ежеминутно менять курс, но со всем тем не избежали нескольких порядочных толчков. В полночь поравнялись с описанной оконечностью и, не видя более льдов к SO, привели опять в бейдевинд на левый галс. После прекрасного тихого вечера, когда мы в первый раз видели на горизонте заходящее солнце, настала пренеприятная ночь. Ветер, зашедший опять к О, усилился настолько, что мы с трудом могли нести двухрифленые марсели, и окутал нас густым мокрым туманом.
Лед, пройденный нами сегодня, был, по всей вероятности, продолжением виденных нами 31 июля и 1 августа. Во многих местах покрыт он был сором и грязью и какими-то черными кусками, похожими на обгорелые пни. Поэтому все эти льды следует считать прибрежными, только что от Новой Земли отделяющимися. Берега ее освобождаются иногда ото льдов и позже этого времени. Наш артиллерийский унтер-офицер Смиренников, который, будучи еще крестьянином, два раза зимовал на Новой Земле, сказывал, что в последний раз вынесло льды из губы, где они зимовали, не ранее как накануне 14 августа, когда они уже опасались, что вынуждены будут там оставаться на другую зиму. Как он, так и другие бывалые там люди уверяли меня также, что лед, отнесенный однажды от берега, никогда уже к нему не возвращается, что неестественно, поскольку господствует у Новой Земли восточный ветер, а течение более стремится с востока к западу. Основываясь на этом, утвердился я еще более в прежнем моем плане – обходить с юга все неудобопроходимые льды, которые будут нам встречаться, поскольку, оставив их раз к северу, мы уже не должны были иметь препятствия к свободному достижению берега. Мы имели некоторую надежду, что предприятие это нам уже удалось, так как, миновав последний лед, увидели к SO и О совершенно чистое море. Но надежда эта недолго нас утешала.
Суббота 6 августа. В пятом часу утра несколько встретившихся льдин и термометр, понизившийся в самое короткое время до +1/4°, возвестили нам о неприятном соседстве. Ветер дул крепкий, нас окружал густой туман, льдины становились видны в нескольких только саженях. Убрав все паруса, кроме зарифленных марселей [109] , и держа крутой бейдевинд, ожидали мы с некоторым беспокойством развязки. Наконец туман стал несколько прочищаться, и к югу открылось ледяное поле, которое, по мере того как прочищался туман, распространялось все более и более влево и, наконец, оказалось покрывающим весь горизонт с WtS через SO до N. В последнем направлении соединялось оно, по всей вероятности, со льдом, пройденным нами накануне. Лед этот был плотнее всех доселе нами виденных; под ветром его плавало множество отделенными льдинами разной величины. Мы спустились вдоль него, и в 8 часов, миновав западную его оконечность, привели по-прежнему в бейдевинд. Проходя через этот лед, испытали мы примечательную способность волнения повышать температуру воды. Возле самого льда теплота ее была 3 1/2 , между тем как на воздухе термометр стоял только на +1/4°.
109
Марсель (нидерл. marszeil) – прямой парус, ставящийся на марса-рее под брамселем. В зависимости от принадлежности к той или иной мачте его называют: на фок-мачте – фор-марсель, на грот-мачте – грот-марсель и на бизань-мачте – крюйс-марсель. «Зарифить марсели» – значит уменьшить их площадь, собрав к кромке и увязав рифами.
Целый день шли мы редко рассеянными льдами. Одна льдина на горизонте совершенно походила на судно под парусами, и обманчивость продолжалась до тех пор, пока с марса в трубу не рассмотрели ее основание.
Воскресенье 7 августа. В 8 часов утра, удалившись уже по расчету нашему довольно к югу, повернули мы на правый галс. Ветер дул весьма свежий от О с сильным снегопадом. Точные наблюдения показали широту 60°53', долготу 10°21'. В десятом часу встревожились мы, увидав под ветром каменный риф, на котором волнение страшным образом разбивалось. Глубина по лоту оказалась 40 сажен, грунт – ил. Находясь на тракте судов промышленников и почти посреди курсов лейтенанта Лазарева, считал я совершенно невозможным сделать какое-нибудь новое открытие. Однако же на всякий случай стал спускаться в ту сторону, как увидел, что риф поднимается и опускается вместе с волнением: это была ледяная гряда, покрытая всякой нечистотой. Немного спустя очутились мы среди множества мелких льдин, которых издали нельзя было отличить от пены волн. Увидев, сверх того, и впереди гряду льда, которую этим курсом обогнуть было нельзя, повернули мы на левый галс, чтобы быть в безопасности ночью, которая становилась уже довольно темна.
Понедельник 8 августа. В 2 часа пополуночи повернули опять к северу, а в 4 часа увидели к западу обойденный уже нами сплошной лед. Мы надеялись, что кончились, наконец, препятствия, и рассчитывали уже, когда увидим берег, но вместо него показался нам протягивающийся к NO такой же плотный лед. В 10 часов, подойдя к нему вплоть, повернули к S, а в 4 часа опять к NO. Между тем ветер стал опять крепчать. Стремительное падение барометра предвещало бурю, и для того чтобы быть в безопасности ото льда, опять появившегося под ветром, в случае, если б нас выбило из парусов, повернули мы назад к югу.
День этот замечателен для нас по двум обстоятельствам, которые можно считать равно необыкновенными в этих местах: первое, что у нас не было ни одного больного, и второе, что нам удалось сделать точные лунные наблюдения.
Вторник 9 августа. Ветер действительно дул крепкий, но не такой, как мы того ожидали, а с полуночи стал еще тише. В четвертом часу повернули к NO. He видя до полудня льда, думали мы уже, что нам маневр наш удался, но в первом часу узнали о своем заблуждении: появился опять весьма густой лед, простиравшийся с SO, через О, N до NW. Подойдя к нему на расстояние одной мили и не усмотрев в нем ни малейшего разделения, ниже за ним – чистого моря, повернули мы к югу, а в полночь опять к северу.
Среда 10 августа. Поутру ветер сделался почти ундер-зейль [110] , а вскоре показался впереди курса опять сплошной лед, заставивший нас снова повернуть к S. Этой скучной и утомительной лавировкой при крепких ветрах и великом волнении не выигрывали мы почти ничего, а имели только в виду удержаться на месте до тех пор, пока льды очистят нам дорогу к берегу, или ветер, переменившись, позволит нам обогнуть с юга все протяжение их.
В полдень широта по меридиональной высоте, к удивлению моему, оказалась 71°8', между тем как счислимая была только 70°14'. Столь великая разность, в одни сутки происшедшая, казалась совершенно невероятной, и если б я наблюдал один, то, конечно, приписал бы ее тому, что при счете делений на дуге секстанта обсчитался градусом, но так как кроме меня обсервовали еще лейтенант Лавров и штурман Федоров, и наибольшая между всеми разность не превосходила одной минуты, то и не оставалось сомнений в том, что мы испытали сильное течение, которое, сверх 54 миль к N, снесло нас еще к W на 20 миль, т. е. всего 58 миль на NW 21° в одни сутки.
110
Ундер-зейль – здесь: крепкий ветер, при котором судно может нести только самые нижние паруса. Этим же термином обозначают и сами нижние паруса.