Плавучий остров. Вверх дном
Шрифт:
И в номере от 27 декабря нью-йоркской газеты «Солнце» автор одной красноречивой статьи восклицал:
«Слава председателю Барбикену и его товарищам! Эти отважные люди не только прибавят новые земли к американскому континенту, увеличив и без того обширную территорию Федерации. Они сделают жизнь на земле более гигиеничной и более продуктивной, — ведь можно будет снова сеять, едва собрав урожай, семена будут произрастать без задержки, и зимой время не пропадет зря! Благодаря разработке новых пластов не только увеличатся угольные запасы и, может быть, на долгие века будет обеспечена добыча этого необходимейшего вещества, но и самые климатические условия нашей планеты изменятся к лучшему. Барбикен и его коллеги переделают мир к наивысшей выгоде всех смертных. Честь и слава этим людям, которые
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,
где появляется важное действующее лицо французского происхождения
Вот какие выгоды сулили нововведения, которые Барбикен собирался внести во вращение Земли. Впрочем, по-видимому, эти нововведения почти не должны были отразиться на обращении нашей планеты вокруг Солнца. Земля по-прежнему будет совершать свой неизменный путь в пространстве, и условия солнечного года останутся непреложными.
Разъяснение последствий, которые сулило смещение оси, вызвало во всем мире чрезвычайное волнение.
Сначала все обрадовались этим новостям из области высшей механики. Было чрезвычайно соблазнительно представлять себе, что времена года сравняются и что, «по желанию клиента», в зависимости от избранной широты, можно будет пользоваться любой погодой.
Наперебой кричали, как люди будут наслаждаться вечной весной, которую певец Телемака даровал острову Калипсо; им останется только выбирать между весной прохладной и весной теплой. Правда, положение новой оси, вокруг которой будет совершаться суточное вращение, оставалось тайной; ни председатель Барбикен, ни капитан Николь, ни Дж. Т. Мастон, по-видимому, не собирались ее обнародовать. Раскроют ли они эту тайну, или она станет известна, когда уже все совершится? Одного уж этого было достаточно, чтобы общественное мнение стало проявлять беспокойство.
У всех невольно возникал один и тот же вопрос, который стали горячо обсуждать газеты. Какими же механическими средствами осуществится это перемещение, явно требующее приложения огромной силы?
Солидный нью-йоркский журнал «Форум» справедливо замечал следующее:
«Если бы Земля не вращалась вокруг своей оси, возможно, было бы достаточно сравнительно слабого толчка, чтобы придать ей вращательное движение вокруг новой оси, произвольно выбранной; но Земля может быть уподоблена огромному гороскопу, двигающемуся с довольно большой скоростью, а по закону природы подобный прибор обладает способностью сохранять свое вращение вокруг все той же оси. Леон Фуко доказал это своими знаменитыми опытами. И, следовательно, будет весьма трудно, чтобы не сказать — невозможно, принудить Землю изменить свое движение!»
Это была истинная правда. Да и любопытно было бы узнать не только, какой толчок задумали произвести инженеры Арктической промышленной компании, но и то, как они намерены осуществить перемещение — постепенно или вдруг? И не вызовут ли в последнем случае действия Барбикена и Кo ужасных катастроф на поверхности земного шара?
Было здесь над чем призадуматься и ученым и невеждам обоих полушарий. Ведь толчок есть толчок, и не так уж приятно подвергаться толчкам. Похоже было, что задумавшие это дело люди заботились только о своих прибылях и совсем не беспокоились о потрясениях, которые их опыт вызовет на нашей несчастной планете. И европейские делегаты, взбешенные своим поражением, решили воспользоваться этим обстоятельством и весьма ловко стали возбуждать общественной мнение против председателя Пушечного клуба.
Франция, как уже говорилось, не заявила никаких претензий на околополярные области и не присутствовала среди держав, участвовавших в аукционе. Однако, хотя официально это государство устранилось от дела, говорили, что в Балтимору решил приехать на свои личные средства некий француз, чтобы по своему собственному почину следить за ходом этого гигантского предприятия.
Он был горный инженер, лет тридцати пяти. Он отличился на экзаменах, поступая в Парижскую высшую политехническую школу, и окончил ее отлично, так что его можно смело представить читателям в качестве выдающегося математика. Очень возможно, что он стоял выше Дж. Т. Мастона, в конце концов знаменитого только своими вычислениями, потому что нельзя
74
Леверрье (1811-1877) — французский астроном, открывший математическим способом планету Нептун.
Будучи инженером — что нисколько не вредило делу, — он был человек умный и своенравный, из тех чудаков, которые встречаются иногда среди инженеров-путейцев и очень редко среди инженеров-горняков. Говорил он своеобразно и очень забавно. В беседе с друзьями, даже разбирая научные вопросы, выражался лихо, как парижский уличный мальчишка.
Он любил вставлять простонародные словечки и выражения, которые последнее время в ходу у всех парижан. В минуту увлечения его язык будто вовсе не желал согласовываться с академическими правилами: этот инженер подчинялся им только берясь за перо. В то же время он страстно любил свой труд и мог по десять часов сидеть за письменным столом, исписывая целые страницы алгебраическими знаками так быстро, как другие пишут письма. Его любимым отдыхом после многочасовых занятий высшей математикой была игра в вист; играл он посредственно, несмотря на то, что рассчитывал вперед все ходы. И надо было слышать, как он восклицал, заменяя студенческой латынью обычные возгласы игрока: «Cadaveri poussandum est!»
Этого чудака звали Альсид Пьердэ, и от пристрастия к математическим сокращениям, — которое он, впрочем, разделял со своими товарищами, — он обычно подписывался просто
Он так горячился в спорах, что товарищи прозвали его «Альцидус сульфурикус» 75 . Альсид Пьердэ был не только величиной, но даже изрядной величиной. Товарищи по школе утверждали, что его рост равняется одной пятимиллионной части четверти меридиана, то есть почти двум метрам, и если они и ошибались, то не очень. Голова его была несколько мала по его широким плечам и мощному телосложению, но зато как весело он ею встряхивал, как живо, через стекла пенсне, смотрели его голубые глаза! Особенностью его серьезного лица было веселое выражение, которому не мешала преждевременная лысина, появившаяся еще в школе из-за усиленных занятий алгеброй при свете газовых рожков. В школе о нем сохранилась память, как о славном и простом малом. Несмотря на свой открытый, независимый характер, он всегда подчинялся неписанным студенческим правилам и был известен в Политехнической школе как прекрасный товарищ, умеющий беречь честь мундира. Его ценили и на прогулках во дворе школы, который потому и назывался «Под акациями», что там не было никаких акаций, и в спальне, где его вещи в студенческом шкафчике всегда лежали в полном порядке, а уже одно это свидетельствовало о вполне методическом уме.
75
Прозвище, созвучное латинскому названию серной кислоты — acidum sulfuricum
Правда, голова Альсида Пьердэ казалась слишком маленькой для его большого тела! Зато, уж поверьте, она была плотно набита. Он, как и его товарищи по школе, был прежде всего математиком, но занимался математикой ради ее применения к опытным наукам, которые ценил лишь постольку, поскольку они находили себе применение в технике. В этом была — и он это сам вполне сознавал — его слабая сторона, но что поделать? Человеку ведь далеко до совершенства. В общем, его специальностью было изучение таких наук, которые идут вперед быстрыми шагами и все же хранят и будут всегда хранить тайны даже от посвященных.
Заметим мимоходом, что Альсид Пьердэ был холостяк. Как он часто говорил о себе, он был «равен единице», хотя испытывал горячее желание «удвоиться». Друзья уже подумывали, не женить ли его на одной прелестной, веселой и умной молодой девушке, жившей в Провансе. К несчастью, у нее был отец, который на все их подходы возражал колко: «Нет, ваш Альсид слишком учен! Он уморит мою дочку разными непонятными для нее речами…»
Как будто настоящий ученый не бывает скромным и простым человеком!