Племя мудрого Ро
Шрифт:
То, что двуногие существа были людьми Ованго, Октавус понял сразу, но он представить себе не мог, что могучие животные в панике спасались именно от них. Теперь это не вызывало сомнений, и Октавус пристально следил за схваткой, еще надеясь, что победа не достанется Ованго. В какой-то момент его тайная надежда, казалось, стала оправдываться. Из строя вдруг вырвался крупный самец с одним-единственным рогом — второй был сломан под самый корень в неведомо каких сражениях — и стремительно, как камень, пущенный из пращи, помчался на охотников. Те дрогнули и отпрянули, но было уже поздно. Высоко в воздух взлетело поддетое острым рогом тело одного из охотников и затем грузно рухнуло на землю. Убедившись, что враг
И тут охотников словно подменили: все разом с громкими криками ринулись на стадо. Финал был коротким и впечатляющим. Копья Ованго разили одного быка за другим. Обезумевшие животные нарушили строй и бестолково носились из стороны в сторону, подставляя под удар свои бока. Было ясно, что они не могут противостоять Ованго, что не спасут их ни мощные копыта, ни прямые острые рога. Правда, в общей суматохе быкам удалось зацепить одного или двух охотников, но это было слабым утешением. Октавус почувствовал себя обманутым, ведь только сейчас он по-настоящему понял, с кем ему предстоит иметь дело. Он много слышал об отваге и бесстрашии Ованго, но совсем не одно и то же слышать и видеть своими глазами!
После охоты Ованго принялись разделывать туши. Самок и молодых бычков они захватили живыми и связали веревками. Появились женщины и дети с вязаночками хвороста, загорелись десятки костров. Октавус, не покидая своего убежища в густых зарослях, наблюдал за странными поступками людей. Они жарили мясо и ели его, дети кидали друг в друга кости и смеялись. Затем началось всеобщее веселье, песни, танцы, которые в основном имитировали охоту. Одни из Ованго подражали быкам и гонялись за теми, кто изображал охотников. Последние ловко увертывались и поражали преследователей воображаемыми копьями.
Все это несколько отвлекло Октавуса от мрачных мыслей. Глядя на пылающие костры, он вспомнил лесную поляну, вспомнил до мелочей ночь посвящения. Тихо запел он боевой гимн и, постепенно избавившись от неуверенности и снова обретя мужество, решил идти дальше, невзирая на то, что надвигалась ночь. Его охватило нетерпение, он чувствовал, что цель близка, и не хотел больше медлить.
На рассвете он увидел тонкий серебристый столб, возвышающийся над холмами. Его остроконечную вершину уже осветили первые лучи Тохо, и она сверкала, словно была усыпана алмазами. Октавус мог поручиться, что это не природное образование, но, с другой стороны, мудрый Ро ничего не говорил ему о подобном столбе. Кто его воздвиг здесь? Зачем? Робот остановился в нерешительности. Может, он сбился с пути? Однако рядом, всего в нескольких шагах, протекала река, и утренний туман клубился над ней, поднимаясь все выше, становясь с каждой минутой прозрачней и невесомей… Нет, Октавус знал твердо, с пути он не сбился.
Скоро он заметил другие сооружения. Но они не шли ни в какое сравнение с серебристым цилиндром. Это были полуразрушенные строения с ободранной обшивкой. От некоторых остались лишь голые скелеты металлических конструкций, изъеденных ржавчиной. Под их сводами располагались капища Ованго. Устроены они были довольно просто: вокруг плоских жертвенных камней стояли деревянные идолы, украшенные побрякушками и всяким хламом,
Октавус не предпринимал никаких действий, он наблюдал. За целый день в храме среди развалин была принесена всего одна жертва. Жрецы убили какого-то мелкого зверька, намазали кровью лица идолов, а затем сожгли тушку, подкидывая в огонь пучки трав. У жертвенника толпились лишь несколько человек. Однако по некоторым признакам Октавус догадался, что готовится грандиозное жертвоприношение по случаю удачной охоты. Ованго носили дрова и складывали у алтарей, тащили спутанных веревками, ревущих и брыкающихся животных, захваченных живьем на холмах…
К вечеру стали собираться те, для кого предназначалось празднество. Охотники пришли без женщин и детей и были вооружены. Сперва это насторожило Октавуса. Все свидетельствовало о том, что Ованго не теряют бдительности и готовы дать отпор любому, кто их потревожит. Но потом он пришел к парадоксальному выводу. Ованго вооружены, они все в сборе и прекрасно сознают, что никто не рискнет напасть на них сегодня. А потому они, скорей всего, вообще сняли внешнюю охрану. Зачем нужна охрана, когда здесь целое войско? Это благоприятствовало планам Октавуса. В то время, как все будут заняты ритуалом, он спокойно проникнет в какой-нибудь разрушенный склад, где нет алтарей и жертвенников. Такой склад — целую группу развалин — он уже приметил в стороне. Там никого нет, и в темноте ему ничто не помешает перебраться туда.
Как и предполагал Октавус, едва опустились сумерки, Ованго разожгли костры. Окрестности огласились предсмертным ревом животных, которых тащили на заклание. По пояс голые жрецы, забрызганные кровью, вершили таинственные действа у алтарей.
Но вот у ближайшего жертвенника зашелся в исступленной пляске дряхлый жрец с впалой грудью и выпирающими ребрами. Ожерелье из клыков болталось у него на шее, развевались бычьи хвосты, привязанные к поясу, в правой руке он держал кровоточащее сердце и потрясал им. Два десятка охотников, столпившись вокруг жреца, раскачивались из стороны в сторону и притопывали ногами. У других алтарей происходило то же самое. Минута была благоприятной, и Октавус, выбравшись из кустов, пригнулся и побежал к развалинам.
Никто его не заметил: культовое празднество шло своим чередом. Дорогу среди развалин, где вперемешку со всевозможным хламом насыпаны были кучи золы и полуобгоревших костей, хотя и скудно, но все-таки освещали отблески костров. Однако чем дальше, тем становилось темней. Октавус включил фонарик, вмонтированный в корпус, и замер от неожиданности: впереди зиял овальной формы провал. Исследовав отверстие, Октавус понял, что это ход в подземелье. Крышка люка давно уже была сорвана и, по-видимому, утащена Ованго для своих надобностей.
Рассудив, что в подземелье он скорее наткнется на желанную добычу, Октавус стал осторожно спускаться по узкой каменной лестнице. Мимо него шныряли небольшие рыжие зверьки с острыми мордочками и длинными тонкими хвостами, возмущенно попискивали.
Под толщей земли царило такое же запустение, что и среди развалин, однако следы разгрома не носили столь явного характера. И не было золы и костей. Лишь вековая пыль, помет вездесущих зверюшек, ржавчина и хлам. Разбитые ящики, исковерканные приборы и оборудование… Октавуса интересовали лишь контейнеры определенной формы. Только в них могла храниться и уцелеть аппаратура, за которой его послал Ро.