Племя
Шрифт:
Например, около 3 процентов людей на бирже труда намеренно обманывают систему, что стоит США больше 2 млрд. долларов в год. Такой проступок в первобытном обществе подлежал бы немедленному наказанию. Мошенничество в сфере социального обеспечения находится примерно на том же уровне и приносит стране еще 1,5 млрд. долларов убытков ежегодно. Однако эти цифры меркнут перед аферами в сфере медицинских льгот и помощи престарелым, которые, по самым скромным подсчетам, составляют около 100 млрд. долларов в год. Реальная цифра скорее всего больше раза в три.
Убытки от махинаций в сфере страхования насчитывают от 100 до 300 млрд. долларов в год, эта сумма напрямую взимается с потребителей в форме растущих надбавок. В общей сложности мошенничество в частном и государственном секторах стоит каждой семье в США приблизительно около 5 тыс. долларов в год, грубо говоря, она эквивалентна четырехмесячной зарплате по минимальной ставке.
Если коммуна охотников и собирателей лишится запасов еды на четыре месяца, ее выживание окажется под серьезной угрозой, и виновные в подобном бедствии будут очень жестоко наказаны.
Жители Запада живут в сложном обществе и имеют почти безграничные возможности добывать обманом относительно небольшие суммы денег. Поймать кого-то на мелком жульничестве очень трудно. Но откровенное мошенничество с крупными суммами, похоже, выследить еще труднее. Подрядчики американского Министерства обороны зарабатывают махинациями около 100 млрд. долларов в год. И они еще прилично выглядят по сравнению с финансовой индустрией.
ФБР докладывает, что со времен экономического спада 2008 года мошенничество с ценными бумагами в США возросли более чем на 50 процентов. Установлено, что за последние десять лет в аферах корпораций (инсайдерская торговля, откаты, взятки, подделки документов) участвовали генеральные или главные финансовые директора компаний. Кризис, который произошел из-за нелегальных банковских процедур, стоил американским акционерам нескольких триллионов долларов, выраженных в падении цен на акции. Считается, что он отбросил американскую экономику на пятнадцать лет назад. Общие убытки вследствие кризиса достигли 14 трлн. долларов, то есть почти 45 тыс. долларов на душу населения. Большинство племен и коммун добытчиков сурово наказало бы любого, кто стал причиной таких потерь.
Трусость – еще одна форма предательства, в большинстве индейских племен за него полагалась немедленная смертная казнь. Можно предположить, что мошенника в племенах наказывали бы не менее сурово, чем труса. Ему могли сохранить жизнь, но точно выгнали бы из коммуны.
Из-за сравнительно небольшой группки людей американское общество потеряло триллионы долларов, почти четверть годового ВВП, и при этом не осудило их за особо тяжкое преступление. Видимо, это говорит о том, что страна стала абсолютно непервобытной.
Нечестные банкиры, прохиндеи в сфере социального обеспечения и страхования – это современный эквивалент членов племени, которые потихоньку крали больше мяса и ресурсов, чем им полагалось по справедливости. Они совсем не то же, что альфа-самцы, которые запугивают соплеменников и открыто отбирают у них еду. Среди охотников-собирателей агрессивные самцы часто сталкиваются с сопротивлением других старших мужчин, но в современном обществе это происходит редко.
Многие годы Комиссия США по ценным бумагам пыталась заставить топ-менеджеров корпораций раскрыть соотношение их зарплат к зарплатам сотрудников среднего звена.
В 1960-е годы главы компаний в Америке обыкновенно зарабатывали порядка двадцати долларов на каждый доллар, заработанный рядовым сотрудником. С тех пор эта цифра возросла до трехсот и выше.
Торговая палата США блокировала все попытки силой разоблачить коэффициенты заработка в корпорациях, и только в 2015 году Комиссия по ценным бумагам наконец одобрила ослабленную версию этого правила.
С точки зрения охотников-собирателей, эти генеральные директоры требуют себе непропорционально больше еды просто потому, что обладают достаточной властью. Племя вроде кунгов не допустило бы такого, потому что это представляло бы серьезную угрозу сплоченности и выживанию группы. Но в богатых странах вроде США дела обстоят по-другому. Время от времени в ней проходят акции против экономического неравенства (например, «Захвати Уолл-стрит»), но они по большей части мирные и неэффективные. Бунты и демонстрации против расовой дискриминации, которые позже прошли в Фергюсоне и Балтиморе, отчасти смогли что-то изменить благодаря своей ожесточенности, которая угрожала мирному порядку.
Изменить фундаментальную экономическую несправедливость в Америке может серьезный, затяжной экономический кризис типа Великой депрессии. Или же природная катастрофа, которая унесет десятки тысяч жизней. До тех пор американская общественность, вероятно, не станет спорить с руководителями компаний, которые платят себе гораздо больше, чем приносят пользы обществу.
В этом заключается определенная ирония, поскольку США начались с борьбы именно с таким захватом ресурсов власть имущими. Английский король Георг III заставил колонии в Америке взбунтоваться, когда попытался обложить их налогами, а голоса в правительстве им не предоставил…
В этом смысле демократические революции – это просто версия групповых действий людей в племенах для борьбы с жадностью и превышением полномочий. Томас Пэйн, один из первых строителей американской демократии, официально порицал цивилизацию. Он писал: «Пошла ли на пользу или навредила цивилизация людскому счастью – это вопрос, над которым нужно сильно задуматься. И самые богатые, и самые бедствующие представители человечества обитают в странах, которые зовутся цивилизованными».
Когда Пэйн писал этот трактат, индейцы все еще нападали на поселения всего в нескольких сотнях миль от деловой части Филадельфии. Они брали в плен белых, но многие из них не желали возвращаться в колониальное общество. Мы не можем узнать, как повлияла на ход мыслей Пэйна жизнь по соседству с общинами каменного века, но, возможно, это влияние было критически важным. Пэйн признавал, что племена не превосходили белых в искусстве, науке и производстве, но все же в их обществе не было неимущих, а естественные права человека активно оберегались.
В этом смысле, утверждал Пэйн, у американских индейцев нужно поучиться тому, как устранить нищету и вернуть естественные права обратно в цивилизованную жизнь.
Война превращает тебя в зверя
Как и множество мальчишек, в детстве я играл в войну. Как и множество мужчин, я питаю к ней сильный и непоколебимый интерес. Война коснулась моей семьи, как и огромного числа других людей, без нее моей семьи могло вовсе не быть. Один из предков моей матери эмигрировал из Германии, участвовал в американской революции и в награду получил земельный надел в Огайо. Его фамилия была Гримм, он приходился родственником великим немецким сказочникам. Потомок Гримм взял в жены девушку из семьи, которую в 1781 году почти полностью вырезали индейцы, напавшие на их одинокую ферму. Только жена смогла спрятаться на кукурузном поле с четырехлетним сыном Джеймсом. Я – потомок Джеймса.
Мой отец был наполовину евреем и вырос в Европе. Ему было тринадцать лет, когда его семья бежала от испанской гражданской войны и поселилась в Париже. Но через четыре года ему вновь пришлось спасаться, уже от немецкой армии, на этот раз в США. Там молодой человек попытался записаться в армию, но ему было отказано из-за астмы. В конце концов отец стал помогать вооруженным силам, работая над самолетными двигателями в Нью-Джерси. Позже он защитил диплом по механике жидкостей и занялся проектированием подводных лодок.