Плен – не подчинение

Рай Альмира

– Мы будем проезжать мимо селения? – спросила я с надеждой.

– До ближайшего поселка больше двухсот миль, а бака хватает только на восемьдесят. В любом случае мы должны вернуться до разгара бури.

Убив всю надежду во мне, Лайф наконец завел двигатель и тронулся. Только мы выехали за забор, я поняла нежелание парня отправляться так далеко на подобном транспортном средстве. Ветер и снег кололи лицо, задували во все щели и морозили до костей. Даже дышать было больно – будто игры впивались в нос. Никакие шарф и шапка не спасали. Только спина громилы, в которую я уткнулась лбом и старалась не дышать. Даже Мистер Мороз застегнул куртку на все пуговицы

и обмотал голову майкой. Но когда мы все же остановились у небольшого домика, уж очень похожего на тот, в котором жил канадский отшельник, на его лице все равно образовался приличный слой снежной корки. Его щетина буквально покрылась льдом. Мне так и хотелось ее смахнуть, и я потянулась рукой, когда он слез. Но Лайфорд перехватил мою кисть и пристально посмотрел в глаза.

– Как меня зовут?

– Ла… – злой прищур заставил меня смолкнуть, и я быстро исправилась. – Миша. Старик все равно ни слова не понимает по-английски.

– Верно. Лучше помалкивай, – настоятельно порекомендовал Лайф, или как ему угодно. – Мы не задержимся надолго. И не отходи от меня.

Демонстративно спрятав ключи от снегохода в карман, он взял сани и направился к домику. Мы ехали достаточно долго, сложно было ориентироваться без часов, но по ощущениям вечность. А навскидку минут двадцать. И что? Все те же деревья, старый кирпичный дом, снег, снег… И никакой надежды. Это место не казалось мне знакомым. Ничего даже не йокнуло. Если кто и украл одежду старика, то это, вероятно, была не я. Кто-то другой сделал это около месяца назад, как сказал Лайф. Мне страшно было думать, что весь этот месяц я…

– Мишаня! – заорал счастливо старик, выходя из ветхой, как он сам, хижины. А дальше я и слова не разобрала. Только устало вздохнула и потопала к мужчинам. Что же. Меня хотя бы должны напоить чаем. Возможно, даже покормят. Я как раз поняла, что так и не успела позавтракать и безумно проголодалась.

ГЛАВА 8

Когда я подошла, старик заметно оживился, раскраснелся и заулыбался. Кажется, он был так рад гостям, что совсем не замечал странностей. К примеру, ничуть не удивился, что у одиночки вроде Миши появилась девушка. Вот откуда мне взяться в этих местах? Старику не было никакого дела. Второй раз его вижу, а у него опять красный нос, улыбка до ушей и озорной блеск в глазах, как у мальчишки. А выглядит на лет сто, только что пепел не сыпется.

– Хай! – произнесла я и махнула рукой.

На одно мое слово он выдал триста русских. И когда затих, конечно, я ничего не могла ему ответить.

– Таня, – произнес Миша и подмигнул мне. Отлично. У меня теперь тоже русский псевдоним. – Иди в дом. Согреешься.

Кивнув, я направилась к стоящей в дверях пожилой, немного сгорбленной и полненькой женщине. Она была в таких же уродливых сапогах, только укороченных, каком-то шерстяном платье и в платке, плотно обвернутом вокруг ее головы, шеи, достающем даже до плеч и спины. Люди утеплялись как могли, не думая о красоте. Приветливо улыбнувшись, женщина буквально втянула меня в дом, болтая так же живо, как и ее муж. Ветхий домик, небольшой, но по-домашнему уютный с какими-то шкурами, деревянными поделками и скатертями. И опять, ни единого знакомого ощущения. Это место мне было таким же чужим, как хижина социопата.

 Женщина помогла мне снять шубу, показала, где оставить обувь и выдала смешные меховые тапки. А после повела к столу. Вот тут уж и я благодарно заулыбалась и напала на еду, как голодный зверь. Прав был Лайф, когда захочу есть, съем

все. И не сказать, что невкусно, просто непривычно и совершенно непонятно, что мне давали. Сначала какую-то красную похлебку, затем толстые панкейки с медом и душистым чаем. А когда хозяйственная женщина вытащила из печи пирог, я поняла, что не могу шевелиться. Это тактика такая? Закормить до смерти? Беда в том, что она все еще меня не понимала, особенно, отказы.

Выбрав самый маленький кусочек из тех, что мне усердно подсовывали, я все же заставила себя встать и с огромным трудом подошла к окну. У них во дворе было не чище. Стояло три будки, но ни одной собаки видно не было. Висели на веревках какие-то вещи и простыни. Я хмыкнула и покачала головой, думая, что это безумие сушить вещи в такую погоду. А потом вспомнила про одежду. Отсюда ее украли. Я сама или кто-то другой? Но если бы это была я, появились бы отрывки воспоминаний, верно? Хоть что-то. А ничего не было. Ох, я не могла думать о серьезных вещах, когда так распирало живот. Но преспокойно могла наблюдать за канадцем.

 Лайфорд и дед стояли у ряда голубых пушистых елей и что-то обсуждали. Вернее, дед болтал, активно жестикулировал, а Лайф монотонно кивал еще несколько секунд. Но перестал, когда дед указал на одну конкретную елку и дал канадцу топор. Тот в пять шагов преодолел расстояние и всего одним ударом срубил дерево. Одним ударом. Мои брови поползли наверх. Но это еще не все. Лайф пнул ствол ногой, помогая верхушке быстрее упасть, обхватил нижнюю ветку свободной рукой и потащил. Вот так просто деревце размером с его одной рукой. Кажется, я так и зависла с недожеванным пирогом во рту, когда он проходил мимо окна и заметил в нем меня. А с чего бы еще ему корчить рожицу и выпячивать глаза, явно кого-то перекривливая?

Только я обернулась, бабушка тут как тут, на этот раз с коробками. Она повторяла одно и то же слово, усердно протягивая мне коробку. Мне пришлось ее взять. Еще одна хитрая тактика – обездвижить жертву. Теперь, когда мои руки были заняты, она схватила с кресла колючий платок, почти такой, как у нее, и начала меня в него оборачивать. Намотала на голову, что остались одни только глаза, и подняла большой палец вверх. Класс? Ох, правда, что ли?

Так меня и застал Лайфорд. Он вошел вместе с елкой и первым делом нашел меня. Прыснул со смеху и заговорил по-русски.

– Прекрати, иначе сейчас взорвусь, – предупредила я и натянуто улыбнулась старухе. – Эта хищная бабушка откормила меня, как на убой. А теперь всунула в руки подозрительную коробку. Ты хоть имеешь представление, что в ней?

Установив елку в специальную подставку, Лайф выпрямился и опять начал говорить со старухой. Моему терпению пришел конец. Я поставила коробку на стол и начала развязывать шарф, но мужчина остановил меня жестом.

Улыбнувшись старухе так добродушно, что я вообще не представляла, он так умеет, Лайф подошел ко мне и начал возвращать шарф на место.

– Это подарок, – начал объяснять он. – Она сделала его сама и очень хочет, чтобы ты его оставила. Сопротивляться бесполезно, я пробовал много раз. Просто бери и уходи – правило этого дома.

– И это тоже? – я с недоверием покосилась на коробку.

– И игрушки тоже,– подтвердил Лайф.

– Что? Какие еще игрушки?

Он поддел крышку пальцем, и я поняла, о чем речь. Рождественские украшения. Ну, естественно! Зачем еще старику елка в доме?

– Не те, что я хотел бы, – задумчиво проговорил Лайф и достал первую попавшуюся игрушку в виде шишки. – Но при большой фантазии…