Плен. Жизнь и смерть в немецких лагерях
Шрифт:
Было организовано около десяти таких групп, в каждой был назначен старший…
При организации групп генерал-лейтенант Власов взял с собой только работников штаба армии и военного совета, военврача 2-го ранга и официантку Марию Игнатьевну и, оставив всех адъютантов, посыльных и шоферов, ушел вперед, после чего его больше не видели.
С ним ушли: начальник штаба армии полковник Виноградов, комиссар Свиридов, генерал-майор Антюфеев, полковник Черный, официантка Мария Игнатьевна, генерал-майор артиллерии и военврач 2-го ранга, фамилий которых я не знаю. Кроме этих лиц с Власовым ушли и работники штаба, но кто именно, я не знаю. Выходивший из окружения командный состав был вооружен пистолетами, наганами и автоматами…»
Начальник связи 2-й ударной армии генерал-майор
«Все вышли ночью с 24 на 25 июня на КП 46-й сд, и в момент перехода в 2 часа ночи вся группа попадает под артиллерийско-минометный заградительный огонь. Группы в дыму теряются. Одна группа во главе с Зуевым и начальником особого отдела с отрядом автоматчиков в 70 человек скрылась в районе реки Полисть в направлении на высоту 40,5 (со слов тов. Виноградова), т.е. ушла от нас вправо, а мы с группой Власова, Виноградова, Белишева, Афанасьева и других ушли сквозь дым артиллерийско-минометных разрывов влево; организовали поиски Зуева и Шашкова, но успеха не имели. Пройти вперед не смогли. И мы решили идти обратно на КП 46-й сд, куда вернулся и штаб 46-й сд. Ждали момента затишья, но, увы, в этот период с запада противник прорвал фронт и двигался к нам по просеке во взводных колоннах и кричал: “Рус, сдавайся!” Мне было приказано организовать оборону КП и встретить фрицев организованным огнем, отбросить их в лесную местность. Я собрал 50 человек бойцов, вместе с комиссаром штаба тов. Свиридовым встретили фрицев ружейно-пулеметным огнем, рассеяли их, но противник продолжал нажимать, увеличивая свои силы, усилился огонь по КП».
Далее начальник связи армии пишет: «Нужно отметить, что тов. Власов, несмотря на обстрел, продолжал стоять на месте, не применяясь к местности, чувствовалась какая-то растерянность или забывчивость. Когда я стал предупреждать — “надо укрываться”, то все же он остался на месте. Заметно было потрясение чувств. Было немедленно принято решение, и Виноградов взялся за организацию отхода в тыл противника с выходом через фронт опять к своим. Нужно откровенно признаться, что все делалось конспиративно.
Но несмотря на эти условия, вольно или невольно группа добровольно сама влилась в единую группу до 45 человек. Видно было, что это его [Виноградова] не устраивало. Но остановить поток было уже поздно. Плюс к этому прибавилась группа полковника Чёрного в количестве 40 человек. Получилась изрядная большая группа».
«Тов. Власов был безразличен, общим командиром был назначен, предложил свои услуги Виноградов. Меня тов. Власов предложил комиссаром. Составили список отряда. Разбили его на отделения: охраны, разведки и истребителей. Пошли дальше на север, где в лесу по дороге около Большого Апрелевского Моха встретили три группы Ларичева, отделились от нас Черный и командование 259-й сд, которые двигались на север».
Начальник политотдела 46-й стрелковой дивизии майор Зубов: «…в 12 часов дня 25 июня штаб 2-й ударной армии и штаб 46-й сд находились в лесу в одном месте.
Командир 46-й сд тов. Черный мне сообщил, что мы сейчас пойдем на прорыв противника, но командующий Власов предупредил, чтобы не было лишних людей… Таким образом, нас оказалось из штаба 2-й ударной армии 28 человек и не менее — из штаба 46-й сд. Не имея питания, мы пошли в Замошское, шли день 25 и 26. Вечером мы обнаружили убитого лося, поели, а утром 27-го начальник штаба 2-й ударной армии, посоветовавшись с Власовым, принял решение разбиться на две группы, так как таким количеством ходить невозможно».
Итак, в ночь с 24 на 25 июня колонна Военного совета и штаба 2-й ударной армии вышла из штаба 57-й стрелковой бригады (между реками Глушица и Полисть) в район 46-й стрелковой бригады, а уже оттуда в коридор выхода на восток. Впереди головное охранение под командой заместителя начальника особого отдела 2-й ударной армии старшего лейтенанта госбезопасности Горбова, затем Военный совет армии и тыловое охранение.
При подходе к р. Полисть в 2 часа ночи колонна попала под минометно-артиллерийский огонь. В пути выяснилось, что никто толком не знал маршрута. Двигались наугад. Возглавляющий передовое боевое охранение Горбов, согласно приказу командования, боя не принял и, отклонившись вправо, продолжал двигаться вперед к выходу, в то время как члены Военного совета армии и группа командиров залегли в воронке и остались на месте на западном берегу реки Полисть. В дыму все рассеялись. И когда стихла стрельба, одна группа (Зуев и Лебедев, начальник политотдела бригадный комиссар Гарус, замначальника особого отдела Соколов, нач. особого отдела Шашков, плюс 70 автоматчиков) ушла вправо, а позже примкнула к остаткам бойцов 382-й сд, которыми командовал командир полка полковник Болотов.
Другая группа (Власов, Виноградов, Белишев, Афанасьев) ушла влево. Но так как впереди (якобы) проход был закрыт, они вернулись на КП 46-й стрелковой дивизии, где встретились с ее штабом во главе с командиром дивизии полковником Черным. Все ждали затишья, но с запада противник прорвал фронт, и им пришлось организовать оборону командного пункта.
В этот же день начальник разведотдела армии полковник А.С. Рогов выдвинулся немного позже колонны Военного совета 2-й ударной армии. Он также наткнулся на заградительный огонь противника и вынужден был остановиться. Через некоторое время огонь противника стал ослабевать и перемещаться в направлении узкоколейки. Предполагая, что там образовался прорыв, полковник Рогов двинулся туда и вышел из окружения…
Все документы и свидетельства очевидцев говорят о том, что организация вывода 2-й ударной армии из окружения страдала серьезными недостатками. Частично виноват в этом штаб Волховского фронта, который не смог организовать взаимодействие 59-й армии и 2-й ударной армии. Но — несомненно и то, что большая вина лежит на штабе 2-й ударной армии, а конкретно на ее командующем, который растерялся и потерял управление не только войсками, но и своим штабом.
Дело в том, что коридор для выхода окруженных войск был открыт примерно с 2 часов до 8.00, а оборона противника была сломлена к 3 часам 15 минутам. При этом Власов лично сам просил содействия штаба фронта именно с 3-х часов, но выход почему-то начал гораздо раньше…
Вообще, в этом деле очень и очень много вопросов. Естественно, Власову.
В ночь на 9 или 10 июля группа Власова вышла на деревянную узкоколейную железную дорогу на перекрестке в 2 км восточнее Поддубья. «Здесь была сделана длительная остановка, — вспоминал генерал Афанасьев. — Тов. Виноградов договорился с тов. Власовым, что надо группу разбить на маленькие группы, которые должны сами себе избрать маршрут движения и план своих действий, составили списки и предложили нам двигаться. Я лично возражал против данного мероприятия, рассказал свой план, т.е. двигаться всем до реки Оредежь. Заняться на месте ловлей рыбы на озере Черное и, если удастся, на реке, а остальная группа, со мной во главе, пойдет искать партизан, где найдем радиостанцию, и мы будем связаны с нашими частями на востоке, и нам окажут помощь. Мое предложение не было принято. Я тогда спросил, кто еще желает со мной идти, хотел идти один политрук, который был в списках намечен вместе с Власовым, тогда меня тов. Виноградов обвинил, что я якобы его переманил к себе, и этим дело кончилось. Я им рассказал свое решение. Наступило время моего выступления. Я в составе четырех человек ушел по своему маршруту.
Перед уходом стал спрашивать группы, кто куда пойдет, никто еще не принял решения, стал спрашивать Власова и Виноградова, они мне сказали, что они еще не приняли решения и что пойдут после всех…»
Власова начали искать уже с 25 июня, с того самого дня, когда он не вышел из окружения.
25-го Мерецков направил за Власовым танковую роту с десантом пехоты, во главе со своим адъютантом капитаном М.Г. Бородой. Тот вернулся ни с чем.
28 июня разведотдел фронта выслал две радиофицированные группы, которые были рассеяны огнем противника. Со 2 по 13 июля с самолета были сброшены на поиски Власова 6 групп по три-четыре человека в каждой. Одна из них была рассеяна и частью вернулась обратно. Две, успешно выброшенные, необходимых данных не дали. Три регулярно давали сообщения о движениях мелких групп командиров и бойцов 2-й ударной армии в тылу противника, но о Власове — ничего.