Плененная душа
Шрифт:
Теперь же, казалось, весь мир сговорился, чтоб пробудить в Эдане, вместо обычного презрительного снисхождения, давно забытые понимание и жалость к другим. Это раздражало. Ибо делало его уязвимым и растерянным.
Слабым.
Хоть пока и не решался темный мастер по-настоящему в том признаться.
«Как думаешь, Снежинка, смогу я вылечить ей горло? — вертя так и эдак Милу за подбородок, задумчиво спросил Эдан. — Никогда не брался ни за что столь серьезное…».
«Ну, хуже не будет, а практика тебе не помешает».
Он прикрыл глаза, сливаясь с биением
— Все знают, что в тебе нет целительского дара! — круглыми глазами уставилась на мужчину она.
— Большинство из того, что обо мне «знают все» — лишь выдумки, — хмыкнул Эдан.
— И то правда, — пришлось Миле согласиться. Голос ее больше не хрипел по-старчески, не срывался изломанным карканьем, но звучал молодо и звонко. — Слышал бы ты, какая буря сплетен поднялась после твоего исчезновения!
— И что говорят? — неожиданно заинтересовался темный мастер.
— О! Среди учеников и подмастерьев легенды о тебе ходят. Всякий гадает, пропал ли ты насовсем, жив ли, ушел ли по своей воле… Слухов, шепотков за спиной не перечесть! А уж Совет винят в твоей пропаже почти в открытую!
— Значит, я такой себе герой-изгнанник? — стало смешно ему. — Забавно… Еще год назад от меня лишь шарахались! …А ты-то, кстати, как меня нашла?
— Ну как же? Попутчица твоя меня наняла, — состроила она невинные глазки. На изуродованном лице этот взгляд шкодливого котенка смотрелся так, что даже видавший многое темный мастер внутренне содрогнулся.
— Мы оба знаем, как легко управлять леди Юлией, — поспешил он продолжить разговор, пока Мила не заметила заминки. — Напроситься-то к ней в «услужение» ничего не стоило, но вот сама встреча… Только не говори, что это случайность! В случайности я с некоторых пор совсем не верю…
— В предсказания ты ведь тоже не веришь, мастер! А вот я месяц назад, идя той дорогой, ощутила… ну… твой след, что ли… Я не могла понять, когда точно, но знала, что скоро. Вот и решила подождать…
— Ты еще более сумасшедшая, чем я запомнил! — удивленно покачал головой Эдан.
— Опять не веришь мне? — безгубая усмешка девчонки стала грустной, почти обиженной.
— Наоборот! За последний год я много во что научился верить… Только не пойму, какой у тебя ко мне интерес?
— Разве должен быть интерес?..
— У всех и всегда он есть, девочка! — криво усмехнулся мастер. — Лишь один человек за всю жизнь был со мной бескорыстно… Ничего хорошего ей это не принесло.
— Может и так, — задумалась юная лекарка. — Ты ведь помог мне однажды и, наверное, в глубине души я надеялась на помощь опять. Не знаю…
— Я способен помочь лишь отчасти, — тяжело вздохнул мужчина. — Могу, например, исцелить твои шрамы. Попробую вылечить худшие из болячек… Но у меня не выйдет завершить Испытание Боли. Я просто не знаю как! Незавершенное испытание — это ведь как вскрытая вена, Мила! Через нее утекает твоя жизнь!..
— Скорей уж, как дырявое ведро, мастер! — хмыкнула девчонка. — Все мое тело сейчас подобно решету, и я знаю, что без завершения обряда не протяну и десяти лет. Но лучше так, чем год за годом совершать ритуал над другими… После Вериной смерти я осталась самым сильным лекарем Гильдии. Потому мастера Боли и спешили так с моим посвящением — готовили замену Темнослову…
— Сколько же тебе лет, Мила? — все угрюмей ее откровения делали Эдана.
— На днях исполнилось пятнадцать.
И вновь едва сдержался он от ругательства.
— Я подозревал, что тебя в ученики взяли раньше положенного, но это!..
— В Гильдию я попала лет в двенадцать, — спокойно пояснила она. — Одна пьяная побирушка продала дочь заезжему темному мастеру за пару серебрушек и флягу с медовой настойкой… По крайней мере, так рассказывал о моем посвящении мастер Темнослов. Он, конечно, не был образцом честности, но историю сию поведал при всех, мне в назидание, — да чересчур уж при этом злорадствовал. Так что, думаю, не соврал…
— У тебя на диво несчастливая жизнь, девочка, — покачал головой Эдан. — Я бы очень хотел, чтоб она не была еще и короткой…
— Завершить мое Испытание может лишь мастер Боли, а я не уверена, что хочу увидеться хоть с одним. Так что… остается смириться, — было видно, что говорить на эту тему Мила больше не будет. Отчуждением и скрытностью повеяло от нее.
Лекарка чопорно разгладила складки плаща, в котором прибежала с улицы, да так впопыхах и забыла снять. Надела капюшон, тщательно скрывая изуродованное лицо.
— Если я больше не нужна тебе, мастер, то пойду. День был тяжелым, мы все устали…
— Не уходи пока, — задержал ее Эдан. — А лучше позови сюда Риэ с Юлией (они давно уж на крыльце, за дверью топчутся), да и сама возвращайся. Разговор есть…
Мила кивнула и тяжело поковыляла через комнату.
Мастер ее уже не видел — опять он против воли уставился в очаг.
Пляшущий огонь камина невольно тянул к себе взгляд. Раньше Эдан мог смотреть на пламя, не замечая его, но тихо размышляя о своем. Теперь же было не так. Теперь его мысли, казалось, следуют за огнем, колеблясь вместе с жаркими языками, сгорая раз за разом, разлетаясь дымом и пеплом.
Он не мог собраться, не мог думать — словно одно лишь касание горячего рыжего зверя разносило вдребезги прочную, тщательно выстроенную сердцевину его спокойствия, обнажая боль и хаос. Хотелось выть, хотелось биться о плиты пола, хотелось выпустить все наружу, круша стены «замка», как утесы над ахарской долиной…