Плененная душа
Шрифт:
«Ага, надейся! — надрывно рассмеялась она. Потом притихла, и вновь заговорила, но уже дерзко, почти с вызовом. — Что ты будешь делать теперь? Пойдешь к Славе? Опять попытаетесь придушить друг друга? Или… может, вспомните старые времена?..»
Картинки с маленькой злючкой замелькали в его голове. Обнаженной, царапающейся, дерущейся даже в постели…
«Перестань! — шикнул он на Лаю. — Не будет этого больше! Не с ней!»
«Почему?»
«Она убила тебя. Этого мало?»
«Ты ведь уже простил ее за
«Это хуже всего! — до боли сжал кулаки Эдан. — Я, и правда, не могу ее ненавидеть. Наверное, если б мог — было бы легче, но… Слава свято верит, что поступила правильно. Что спасла меня. Даже не так — поймала, когда я оступился, искупила мой грех… Она ведь всегда считала, что оказаться в Гильдии — это честь, знак особой избранности, великая гордость и везение. Она жила этой мыслью многие годы, черпала в ней уверенность и силу. Меня временами так злит ее глупое тщеславие, что хочется выпороть, как ребенка! Но ненавидеть… как-то не получается… Думаешь, я дурак?»
«Думаю, ты привязан к ней. Не так, конечно, как ко мне…» — ее голос зашелестел улыбкой.
«Я, и правда, дурак…»
«Что ж поделаешь? — он почти видел зеленые Лаины глаза, горящие мягкой насмешкой. — Ты — упрямый дурачок, ибо не желаешь признавать своих слабостей; я дура, раз оправдываю свою убийцу… А она — дура вдвойне, коль за столько лет не смогла к тебе подобраться!..».
«Какая исключительная подобралась компания!» — горько рассмеялся мужчина.
«Да уж! — хмыкнула охотница. — А Слава твоя права еще кое в чем. Ты должен вернуться!»
Он тяжело, почти обреченно, вздохнул.
«Моя жизнь могла бы быть такой спокойной!»
«Я знаю, родной».
«И с совестью не пришлось бы ежечасно спорить! И руки марать в крови, и оглядываться через плечо, ожидая нож в спину…»
«Я знаю, любимый, я знаю…»
— Будь все проклято! — резко выпрямился он. — Как думаешь, что со мной сделают в Гильдии?..
«Не узнаешь, пока не наведаешься, Эдан…»
— Вот именно, Снежинка, вот именно…
И даже сам себе он не решался признаться, что за внешней досадой скрывается червячок тайной радости.
Закутанная по самую макушку, Мила ждала его на пороге комнаты.
— Я почуяла ее еще на подходе, — опережая возможный вопрос, заговорила лекарка. — Прятать себя от мастеров Разума — это первое, чему я научилась после побега…
Мужчина одобрительно кивнул.
— Ты… вернешься туда? — замялась она.
— Видимо, я должен.
Вмиг повеяло от нее отчуждением и холодом.
— Прикажешь следовать за тобой, мастер? — напряженно спросила Мила.
— Я не могу тебе приказывать такое, — качнул Эдан головой. — Особенно теперь, когда и сам не знаю, что меня ждет в столице. Однако… если решишь когда-нибудь вернуться, я постараюсь сделать твое возвращение безопасным.
— Будь уверен, я приду, когда ты позовешь, — решительно вскинула на него глаза лекарка. — Но пусть это будет… не сегодня.
— Как скажешь.
Эдан потянул на себя дверное кольцо, заставив Милу посторониться.
Коль решено все — затягивать с отъездом нет смысла.
Сейчас он словно мчался по краю пропасти: страх и ликование полета поднимались в животе, а голова была на диво ясной — как ни разу за последние много месяцев.
«Я ВОЗВРАЩАЮСЬ В ГИЛЬДИЮ!» — невольно повторял он про себя, наполняя эту фразу то изумлением, то торжеством, то ужасом.
Чтобы собраться, не нужно было много времени. А прощаться с кем-либо Эдан и вовсе не собирался. Накинул свой поношенный плащ, подхватил уложенный наспех мешок — и легко сбежал вниз по лестнице. Вышел во двор, заглянул в конюшню, сам взнуздал и оседлал норовистую Арну, втайне сожалея об оставленном у ахаров Стрелокрыле. Вывел лошадь, окликнул Горо, гоняющего своих ребят по двору.
— Уезжаю в столицу. Когда вернусь — не знаю. Дела решай с Таной и новым управляющим, — коротко сообщил ему.
И уже у самых ворот вдруг наткнулся на Риэ.
Тот окинул Эдана внимательным взглядом, хитро прищурился, хмыкнул.
— Уходишь? — подметил очевидное. — Так и знал, что уйдешь! Не тот ты человек, чтоб в стороне остаться…
— К моему большому несчастью, — саркастически скривился мастер. — Наверное, я должен сейчас сказать что-нибудь напыщенное, вроде «долг превыше всего»? Но знаешь, эта фраза перестала быть убедительной уже на второй год в Гильдии… Думаю, всем темным мастерам рано или поздно суждено стать законченными циниками.
— Ну, у тебя еще не самый паршивый нрав, как для такого ремесла, — заметил студиозус.
— Мое ремесло — идти по трупам, Риэ! По многим трупам. В том числе, и своему собственному… Ты и половины не знаешь о моем нраве… Впрочем, все равно он получше будет, чем у твоего будущего тестя… — не удержался от ехидства светловолосый. Затем дружески хлопнул юношу по плечу и шагнул в арку ворот.
— Окажи мне услугу, Риэ, — попросил на прощание. — Пошли кого-нибудь через месяц-другой в Железные Камни за Марой, той нищенкой…
— ЗА КЕМ?! — возмутился студент.
— Она мне… ну вроде родственница, — замялся Эдан. — Не могу же я ее просто бросить… Пусть поживет в деревне, вспомнит старые навыки. Говорят, из нее в молодости неплохая повитуха была… Присмотри за ней, хорошо?
— Как скажешь, — буркнул студиозус без особой радости.
— А знаешь, — загадочно протянул темный мастер, — как обвенчаетесь с Юлией, приезжай в столицу! Зайди в оружейную лавку, что в Черном переулке, да оставь весть на имя Таргела.