Плененная невеста

Джеймс М. Р.

Просто пройди через это. Все почти сделано. К вечеру ты будешь полностью свободна от этого.

Я всегда была сильной. Моя мать говорила, что у меня стальной хребет, но в последнее время он подвергся суровым испытаниям. Скоро, очень скоро я смогу все отпустить.

На что будет похожа моя жизнь без ожиданий мужчин?

Я не могу дождаться, чтобы узнать.

* * *

Очередь скорбящих, желающих снова поговорить со мной и выразить мне сочувствие, так же бесконечна, как и в соборе, но в какой-то момент между "Я так сожалею" и предложениями печенья и запеканки из тунца мне удается загнать Луку в угол в гостиной у камина, немного в стороне от групп гостей.

— Как ты держишься, Катерина? — Он смотрит на меня своими пронзительными зелеными глазами, вглядываясь в меня так, как будто может видеть абсолютную правду о том, что я чувствую. Возможно, он может. Лука знает меня хорошо, даже лучше, чем Франко. В конце концов, он был близок с моим отцом. Он помог организовать мою помолвку. В какой-то момент я даже думала, не выйду ли я за него замуж. Я даже спросила об этом своего отца, прежде чем узнала, что он был обещан кому-то другому, на ком он никогда не надеялся жениться.

Софии, конечно.

Я рада, что Лука не мой муж. Мы подходим друг другу, даже меньше, чем мы с Франко. Но теперь он в совершенно другом положении, у него есть власть надо мной, как у дона. И я более чем немного боюсь того, что это может означать для меня.

— Думаю, настолько хорошо, насколько можно было ожидать, — дипломатично отвечаю я, оглядывая комнату. — Я готова к тишине и покою.

— Что ж, я избавлю тебя от них, как только смогу сделать это без скандала, — любезно говорит Лука. — Знаешь, у моей должности есть некоторые преимущества. — Он внимательно смотрит на меня. — Я хочу убедиться, что тебе здесь хорошо одной, Катерина. Что ты…

— Со мной все будет в порядке, — быстро говорю я. — Я не хрупкая. Я скорблю, но я исцелюсь.

— Да, ты никогда не была хрупкой, — говорит он задумчивым голосом. — Но ты выглядишь так, как будто у тебя что-то на уме.

Я делаю паузу, переводя дыхание.

— Мы не разговаривали с тех пор, как… — Я тяжело сглатываю, пытаясь придумать правильный способ сказать то, что должно быть сказано. — Я хочу извиниться, Лука, — официально говорю я, расправляя плечи и глядя ему прямо в глаза. — Я ничего не знала о том, что делал мой муж или что он планировал, но, тем не менее, я была его женой. Я знаю, что ты можешь считать меня в некоторой степени ответственной за все, что произошло. И я хочу, чтобы ты знал, как я сожалею обо всем этом и о том, что я не смогла это остановить. Что я была слепа к предательству моего мужа по отношению к тебе.

Глаза Луки расширяются от шока, и он делает шаг вперед, осторожно кладя руки мне на плечи. Я ненавижу, что вздрагиваю от его прикосновений, от прикосновений любого мужчины, но София, должно быть, рассказала ему о синяках, потому что его прикосновения чрезвычайно нежны.

— Катерина, — говорит он тихо, почти неодобрительно. — Я тебя нисколько не виню. Как ты могла так подумать? Конечно, ни в чем из этого не было твоей вины. Вина полностью лежала на Франко, и он заплатил за это. Ты была его женой, но у меня нет причин думать, что ты была его доверенным лицом.

Мне трудно полностью осознать важность того, что он говорит, я все еще слишком подавлена событиями дня, но, тем не менее, я чувствую облегчение. Я киваю, медленно моргая, нащупываю ближайший стул и опускаюсь в него, чувствуя, что снова могу дышать. Я не осознавала, насколько сильно волновалась, пока Лука не сказал вслух, что он ни в чем меня не винит.

— Но, Катерина, — продолжает он низким и серьезным голосом. Это звучит как-то далеко, и я знаю, что я преодолела тот предел, который я могу вынести в течение одного дня. Я устала больше, чем когда-либо, на грани обморока от эмоций и полного изнеможения, и я смутно вижу, как София входит в комнату, быстро направляясь ко мне.

— Мне действительно кое-что от тебя нужно, — продолжает Лука, когда София подходит ко мне и осторожно помогает подняться. — На благо семьи, Катерина.

На благо семьи. Сколько раз я слышала это за свою жизнь? Я автоматически киваю, опираясь на руку Софии, когда она обнимает меня за талию.

— Конечно, — тупо отвечаю я. — Все, что тебе нужно.

ВИКТОР

Возвращаясь с последней встречи, уютно устроившись в прохладном кожаном салоне моей машины, я все еще слышу в своей голове отголоски моего предыдущего разговора с Лукой Романо.

Я сказал ему, что дам ему несколько дней, чтобы сообщить новости моей будущей невесте. Несколько дней, чтобы предать ее мертвого мужа земле, провести соответствующие церемонии, дать ей ночь или две, чтобы погоревать. Но я не питаю иллюзий, что покойный Франко Бьянки был любим своей женой.

И я не очень терпеливый человек.

— Франко Бьянки мертв. Колин Макгрегор мертв. Ты согласен, что этого достаточно?

Голос Луки все еще звучит у меня в ушах, напряженный и злой. Злой на потерю своего лучшего друга, даже после всего, что этот ублюдок сделал. Восхитительная преданность, но слишком много эмоций для мужчины, который ведет за собой других мужчин. Для мужчины, которому, чтобы сохранить свое место, придется совершать жестокие поступки. Безжалостные поступки. Вещи, которые могут сломить слабых мужчин.

Я испытываю своего рода неохотное уважение к Луке Романо. Женившись на Софии Ферретти, он сдержал обещание, которое мог бы нарушить. Люди, которые дали ему это обещание, к этому времени давно были в могиле.

Я знаю лучше… это мои люди поместили их туда.

Он превосходно справился с конфликтом между нашими двумя организациями. Он проявил лояльность к человеку, который дал ему эту должность, но не дрогнул, когда тот же человек угрожал его невесте. Он держал себя в руках на конклаве и позаботился о том, чтобы Колин Макгрегор был освобожден и заплатил за свои грехи. В общем, Лука заслужил свое место во главе стола мафии, но мне все еще нужен мой собственный фунт плоти, так сказать, чтобы заплатить мне за все, что я потерял в конфликте. Хороших людей. Хороших солдат, верных русских.

Мне нужна жена. И поскольку Лука Романо взял ту, которую я выбрал для себя, он собирается дать мне ту, которую я прошу вместо нее.

Катерину Росси.

В этом есть поэзия, которая мне нравится, в том, что вдова Франко заплатит за его безрассудство, согрев мою постель. Она заплатит за его предательство по отношению к его итальянской семье тем же способом, гарантируя, что мир между нашими семьями останется крепким, когда она раздвинет для меня ноги. Она не невинная девственница, какой была София. Но в некотором смысле это лучше для моих нужд. Я больше не молодой человек, и мне нужно нечто большее, чем просто краснеющая невеста.