Плененная невинность

Эллис Люси

Мэйзи и не собиралась надевать его на ужин — это было дневное платье. Но после всего того, что сказал ей Алексей, она чувствовала себя лишней, и это очень, очень злило ее.

— Не вижу, что плохого в этом платье, — сквозь зубы проговорила она.

— Я хочу, чтобы ты надела платье цвета шампанского, которое было на тебе в Риме.

— Нет.

— Хорошо.

Алексей отвернулся от нее, снимая часы и запонки, и направился к гардеробному шкафу.

— Куда ты собрался?

Он не ответил, но через минуту он вернулся в комнату, совершенно голый.

— В

душ, — коротко сообщил он.

— Я надену то, что захочу, — защищаясь, ответила она. Почему он ничего ей не сказал?

— Делай что хочешь. Приглашение отменяется.

Мэйзи ахнула. Что значит «приглашение отменяется»? Они не пойдут ужинать? Алексей разозлился на нее за то, что она купила одежду себе и отказалась надеть то, что предлагал ей он?

Мэйзи услышала шум воды в душе. Что ж, отлично. Но она не позволит ему вытирать о себя ноги. Дав себе несколько минут, чтобы успокоиться, она взяла расческу и свои туалетные принадлежности и направилась в ванную. Алексей вытирался полотенцем и был немного удивлен, увидев ее. Но Мэйзи молча принялась расчесывать волосы щеткой.

— Я хочу побыть один.

— И не надейся, — ответила она, брызгая себе на волосы кондиционером.

Алексей молча ушел. Мэйзи, проглотив обиду, убрала волосы в аккуратный пучок и накрасила глаза и губы. Когда она вернулась в спальню, Алексей уже был в брюках и застегивал белую рубашку, которая плотно облегала его широкие плечи. В ней он выглядел чрезвычайно мужественно и в то же время элегантно. Она поняла, что он собрался идти в свет. Без нее.

Не зная, что делать, но злясь на несправедливость ситуации, Мэйзи сняла с себя простую одежду, в которой была весь день, расстегнула бюстгальтер и скинула трусики, стоя спиной к Алексею.

Она вытрясла на кровать сумочку с нижним бельем, которое купила в Равелло, и достала классический черный комплект, который стоил дороже, чем ее новое платье. По бокам трусиков были бантики, которые нужно было завязывать, а на бюстгальтере — бант спереди. Это белье не было предназначено ни для чего иного, кроме как для соблазнения мужчины. Она надела чашечки бюстгальтера на грудь, а потом посмотрела на Алексея через плечо. С тех пор как она начала раздеваться, он не застегнул ни одну пуговицу.

— Иди сюда и помоги мне, — гневно потребовала она.

Алексей тут же направился к ней, и это придало ей уверенности. Когда он оказался совсем близко к ней, Мэйзи развернулась к нему и развязала бант, и чашечки бюстгальтера разошлись в стороны под весом ее грудей.

— Завяжи бант, — приказала она.

Руки Алексея скользнули под ткань бюстгальтера, а его пальцы обхватили ее соски — и она уронила голову ему на грудь.

— Ты мне не помогаешь, — пробормотала она.

— Ты это начала, а я закончу.

Ее захлестнула волна желания. Она схватилась за пояс Алексея и дрожащими пальцами начала расстегивать пуговицы его ширинки. Он подхватил ее на руки, и она обхватила ногами его бедра. Пройдя мимо кровати, он поставил Мэйзи у стены, резкими движениями развязал банты на ее трусиках

и снова поднял ее вверх, чтобы медленно и глубоко войти в нее.

Мэйзи уронила голову вниз, и ее волосы накрыли их обоих. Алексей, уткнувшись лицом в шею Мэйзи, начал двигаться внутри ее, резко и энергично. Мэйзи застонала от удовольствия, отвечая на хриплые стоны Алексея.

Поставив ее на пол, он изверг семя ей на живот. Вся злость ушла, и теперь Мэйзи чувствовала себя богиней. Алексей прислонился к ней, низко опустив голову и тяжело дыша. Мэйзи нравилось, что она могла творить с Алексеем такое. Все произошедшее показалось ей пустяком, словно то, что они пережили сейчас, перевешивало прозу жизни.

— У тебя не было оргазма, — пробормотал он ей в ухо.

— Наплевать. — Она обняла его и притянула к себе.

— Можешь надеть к ужину, что тебе нравится. Мы поужинаем здесь.

Мэйзи все еще обнимала его, но словно затаилась. Внутренний голос подсказывал ей что-то, чего она не хотела знать, поэтому она решила поверить Алексею.

Получилось, что она просто добилась своего с помощью секса, играя с Алексеем в те же игры, в которые он пытался играть с ней поначалу. Именно в этом заключалась ее власть над Алексеем.

Но ей не хотелось быть женщиной, которая играет в игры. Она хотела честных и настоящих отношений, и… чтобы Алексей любил ее. Осознание вспыхнуло в ее мозгу, как молния — она любила его. Любила с того момента, как случайно порвала его пиджак и он посмотрел на нее — посмотрел по-настоящему, и она узнала в нем что-то, в чем очень нуждалась.

В первую ночь после их возвращения в Равелло Алексею приснился Санкт-Петербург.

Ему было восемь лет, и он бежал по улицам со стайкой бездомных мальчишек. Отца он не помнил, но перед его глазами до сих пор стояло накрашенное лицо его матери, наклонившейся над ним и дышавшей на него перегаром. Она обещала ему вернуться через несколько дней, но так и не вернулась.

Он проснулся в холодном поту, дрожа. Вокруг была темнота, и никого рядом.

Мэйзи проснулась от крика. Алексей не спал. Было темно, и различить его лицо она не могла, но чувствовала, что его большое теплое тело дрожало. Ему опять приснился кошмар. Она положила ладонь ему на грудь.

— Что с тобой? — шепотом спросила она.

Он отодвинулся от нее, сняв с себя ее руку, и повернулся к ней спиной.

— Алексей, расскажи мне, в чем дело.

Он издал звук, который означал, что она может обнять его, но на разговоры ей лучше не рассчитывать. Поэтому она обхватила его руками за талию, а он накрыл ее руки своими.

— С Костей все будет хорошо, — сказал он так, будто говорил сам с собой.

Его тон насторожил Мэйзи.

— Конечно, все с ним будет хорошо. — Она говорила с жаром, но все же полной уверенности у нее не было. Прошла всего пара недель с тех пор, как Косте сообщили о смерти родителей. Алексей вел себя с ним очень ласково, давая и ему, и Мэйзи ту поддержку, которая была так нужна им в эти тяжелые дни.