Плененная во тьме

Робертс Дженнифер

Его слова ничего для меня не значили. Главное - я все еще была жива. И я все еще была с Калебом.

Когда он поднялся, я даже не вздрогнула, а просто смотрела, как он ко мне приближался. Чего еще я должна была бояться? Что у меня осталось такого, что я могла потерять?

– Где я? - Я с трудом узнала свой собственный голос. Он был грубым и хриплым, а так же сухим и ломким, именно таким, сейчас, ощущалось мое горло.

– В другом месте, - сказал он обычным тоном.

Он сел на кровать рядом со мной.

Приятная

кровать, приятная комната, подумала я, переключая свое внимание на простые окружающие меня вещи, о которых сейчас почему-то думал мой дурацкий мозг. На самом деле, мне было плевать на это.

Он потянулся к моей руке. Мои пальцы слегка отпрянули. Напрягшись и сжавшись, они отказали ему в прикосновении. Он кивнул и убрал свою руку.

У него в волосах была что, кровь? Кровь. Повсюду.

Закрыв глаза, я отодвинула эту мысль в сторону.

Я хотела оставаться неподвижной, чтобы быстрее покончить с этим. Я была готова к любым насмешкам, которые он подготовил для меня... и к его словам о том, какой же я была дурой, что убежала от него.

Давай, шути, придурок, я уже и сама это знаю.

Я была готова к тому, что он станет угрожать мне изнасилованием или даже смертью. Давай уже покончим с этим. Пожалуйста.

– Мне очень жаль, Котенок, - прошептал он.

Ему было жаль? Чувство вины Калеба было последним, чего я от него ожидала.

Из моего рта вырвался странный звук, что-то между фырканьем, усмешкой, смехом и плачем, отчего моему лицу стало больно. Я чуть не рассмеялась... а я бы рассмеялась, если бы мне не было так больно дышать.

– За то, что они сделали с тобой.

Конечно, ему было жаль, но не из-за того, что он забрал меня из дома.

– Хорошо.

Дом. Моя семья. И все это потому, что я хотела вернуться к своей никудышной матери. Даже, несмотря на то, что она не хотела меня видеть. Никогда не хотела. И было неважно, как много раз я просила у нее прощения.

Мои глаза уже не на шутку разболелись. Я не могла поверить в то, что у меня до сих пор оставались на нее слезы. Я ненавидела ее. Я ненавиделаее потому, что я так чертовски сильно ее любила, а она, очевидно не испытывала ко мне тех же чувств.

Калеб откашлялся и сглотнул.

– Они за все заплатили.

Они.Некоторые из них, возможно, были даже хуже, чем Калеб. Мое тело снова пробрала дрожь, но услышав эти слова из уст Калеба, я почувствовала... удовлетворение.

– Ага, отлично, - сказала я глухо, - ты у нас спец по этой части.

На его губах появился намек на улыбку, и по какой-то причине это задело мою самую суть. Моя жизнь была шуткой для него, для моей матери, для

этих мудаков - байкеров! Жестокой, душераздирающей шуткой, и я уже была более чем готовой к ее кульминационной развязке. Готовой к окончанию, как шутки, так и моей жизни. И прямо сейчас мне нужно было чье-топрисутствие рядом. Я не хотела чувствовать себя одинокой и брошенной.

Я подавила слова, о которых, я знала, позже буду сожалеть, и произнесла только, - Калеб...

– Что?

Я уставилась на него, не зная, но гадая, каким будет следующий шаг и, как обычно, меня это жутко пугало. Он продолжал смотреть на меня с любопытством, на его лице отразилась нерешительность. Если это выражение было настоящим, то мне было почти жаль его. Это было лучше, чем жалеть себя, но мне нужно было быть сильнее, хотя бы для того, чтобы заползти в уготованную для меня яму, и покончить со всем этим.

– Я не знаю, что ты запланировал для меня. Я знаю... Я знаю это...

Я замолчала, чтобы собраться с мыслями и собраться самой, но эти слова нужно было произнести вслух. Если не сейчас, значит никогда.

Я позволила искрам боли приободрить себя.

– ...Я знаю, что это не может быть чем-то хорошим. Независимо от того, что ты запланировал. Но могу я попросить тебя об одном одолжении?

– Да.

Я моргнула, - Если это хоть приблизительно так же плохо, как то, что эти ублюдки сделали со мной... Я устала переживать одно дерьмо лишь только для того, чтобы вляпаться в еще большее гребанное дерьмо. И если то, что ты задумал для меня будет более мучительным, я думаю, что мне лучше умереть. Просто сделай мне одно одолжение, и я не... я не хочу умирать медленно.

Он отшатнулся назад так, как будто я залепила ему пощечину. Нет. Ведь я уже дважды успела этим отличиться, но при этом, он, ни разу не выглядел так, как сейчас. Внезапно он был не любопытствующим или нерешительным - он выглядел раздраженным! И... обиженным.

– Вот, значит, о чем ты думаешь?
– сказал он напряженным, натянутым голосом.

– Думаешь, я бы...

Вскочив с кровати, он начал вышагивать по комнате. Мне же не оставалось ничего, кроме как наблюдать за ним.

– А о чем, по-твоему, я должна была подумать, Калеб?
– спросила я хриплым голосом.

Мое лицо пылало, а нос болел, и создавалось впечатление, что он заложен. Было больно дышать.

– Ты похитил меня, ты бил меня, ты... делал со мной невообразимые вещи.

Жжение в моей груди стало распространяться дальше по телу, и весь скопившийся во мне гнев и отчаяние стали вырываться наружу.

– Чего мне было от тебя ждать?

Я не очень успешно изобразила его ужасный акцент, - 'Не дай мне тебя найти'. Разве это не твои слова?

Наконец, он остановился в центре комнаты, его глаза сначала вспыхнули, а затем остыли.