Пленительные наслаждения
Шрифт:
Квил был большой и суровый. В нем было сильно мужское начало. Габби вздрогнула, поймав себя на мысли, что постоянно думает о своем новом женихе. Даже когда мистер Брексби сидел рядом, она с трудом заставляла себя сосредоточиться.
Мистер Брексби! Она тут же вспомнила о Кази.
Ее долг — защитить его. Несомненно, компания интересовалась им гораздо больше, чем полагал отец. Это означало, что его план спрятать мальчика в Лондоне в конечном счете мог провалиться. Компания не прекратит поиски пока не установит его местонахождение.
Несколько месяцев назад она придумала, как им помешать. Ее отец скривил губы, отнеся этот план к одной из ее очередных абсурдных идей. Вспоминая доверчивый взгляд Кази, Габби почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Если его заберут от миссис Мэлбрайт и насильно посадят на трон — страшно даже подумать, к чему это может привести. Как уберечь Кази, если ищейки уже напали на его след?
Впрочем, выход есть. Попытка не пытка, а отец сейчас слишком далеко, чтобы посвящать его в свои планы.
Габби встала и решительно прошла к письменному столу. Вынула из ящика чистый лист бумаги, заточила перо и начала писать. Чтобы привести в действие ее план, нужно сочинить четыре письма и как можно скорее отправить их в Индию.
Люсьен стоял в дверях маленького домика, чувствуя, что не может совладать с языком — вещь более чем странная для речистого француза. Все знали, какой он был мастак говорить дамам комплименты.
— Я пришел спросить, — выговорил он наконец, — не хотите ли вы пойти со мной на мюзикл? Тот вечер, проведенный вместе, доставил мне истинное удовольствие.
— Как и мне, — пробормотала Эмили.
Однако Люсьен не увидел на ее лице никаких следов этого самого удовольствия. И вдруг она решительно посмотрела ему в глаза.
— Я должна поговорить с вами, мистер Бош. Вы уделите мне минуту?
Люсьен с упавшим сердцем последовал за ней в гостиную и сел напротив.
— Мистер Бош, к сожалению, я не смогу видеться с вами, — заявила она. — Я безмерно благодарна вам за то приглашение на бал к леди Фестер. И хотя я получила огромное наслаждение… — она запнулась, — это не должно войти в привычку. На мне дом и хозяйство, а теперь еще и Феба, за которую я в ответе.
Люсьен покачал головой.
— Неужели вы не видите, что это только на пользу вашему делу? — проговорил он, надеясь, что в его тоне не слышно мольбы. — Мне показалось, что посещение бала принесло вам пользу как журналисту.
Эмили, потупясь, теребила перчатки.
— Разве вам не понравилось? — добавил Люсьен, зная, что сейчас в его голосе звучит отчаяние.
— О да! — Эмили подняла глаза. — Не просто понравилось — это было замечательно. Такое и во сне не приснится! Но повторение невозможно, мистер Бош. Я не принадлежу к этому миру, я — человек труда.
— Но разве вы не…
— Нет, — тихо, но твердо отрезала Эмили. — И еще раз нет.
Люсьен открыл рот, чтобы продолжить, но она подняла руку.
— Мистер Бош, я буду с вами откровенна. Я не могу позволить себе такую роскошь, как светская жизнь. Всю прошлую неделю, каждый вечер, мы с сестрой шили допоздна, чтобы закончить то платье, что было на мне.
— Исключительное платье, — быстро подхватил Люсьен. — Меня удостоила чести самая элегантная женщина Лондона.
Эмили покраснела.
— Нет, — покачала она головой, — я не могу позволить себе подобных развлечений. Я должна заботиться о Фебе, равно как и о моей сестре. Одни вечерние перчатки уже наносят урон нашему бюджету. — Она встала и направилась к двери.
Люсьену волей-неволей пришлось сделать то же. Он шел следом за ней, подавляя яростное желание выругать ее за несговорчивость. Но что он мог ей сказать? Предложить купить бальное платье? Этим он нанес бы ей оскорбление.
— А впредь я могу заглядывать к вам? — робко спросил Люсьен, беря ее руку.
У Эмили были самые искренние глаза, какие он только видел.
— Если вы придете, — тихо ответила она, освобождая руку, — меня не будет дома.
— Я очень сожалею о вашем решении. — Люсьен поклонился, чувствуя свинцовую тяжесть в груди.
О том, как жалела об этом Эмили, знала только ее сестра. Эмили спустилась с лестницы и застала Луизу вытирающей слезы.
— Ты отправила его?
Эмили кивнула, и ее подбородок задрожал самым недостойным образом. Луиза вздохнула:
— Зачем, Эмили? Почему ты отказываешь себе в удовольствии? Всего несколько вечеров! Ты определенно их заслужила!
— Его намерения несерьезны, а у меня нет времени для легкомысленных поступков. Я должна думать о Фебе.
— И о себе тоже!
— Я слишком увлечена им, — призналась Эмили грустно.
— Так в чем проблема?
— Я не хочу становиться его… содержанкой.
— Ты и не станешь, — заверила ее Луиза. — Почему ты лишаешь себя простых удовольствий, если есть такая возможность? Зачем отказываться от свободы действий, если он ее предлагает?
— Затем, что я… боюсь.
— Боишься — чего?
— Что мне захочется стать его любовницей, — горько прошептала Эмили.
— Да, проблема, — протянула Луиза после короткого молчания.
У Эмили снова задрожал подбородок, но ей удалось справиться с собой.
— Ты считаешь, что мои опасения лишены оснований?
Луиза крепко ее обняла.
— Отвлекись — вот что я тебе скажу. Сделай одну вещь для своей колонки.
Эмили остановилась на лестнице.
— Если ты честный журналист, — продолжала Луиза, — напиши в следующем номере: «На балу леди Фестер было много прекрасных туалетов, но лучший принадлежал одной молодой даме, сопровождаемой неким джентльменом, в прошлом французским графом».