Пленница его желаний
Шрифт:
— Лара учила его, как быть с тобой, чтобы ты влюбилась. Подсказывала, что тебе нравится и как… — рассказывает Ян, подвергая меня в шок.
Не поняла. Что это сестра за моей спиной творила? Продавала меня с потрохами. А главное, кому? Тому кому обещала непростую жизнь? Ничего не понимаю… Но вообще это в духе сестры.
— Вот же Лара, вот же… — а затем возвращаю внимание сводному брату. — Почему ты мне сейчас сдаёшь свою жену?
А вот это действительно странно.
— Она разбила мою машину. Я должен ей как-то отмстить, — как не в чём ни бывало, отвечает Ян.
— Боже.
Этого ещё не хватало… Боже, Лара… За что мне такое несчастье?
— Не поверишь, но её даже за рулём не было. Приревновала меня к новой работнице и с битой напала на машину, на которой к отцу поехала. Так и знал, что не надо было ей свою малышку отдавать.
— Дом, — тихо выдыхаю, счастливо улыбнувшись.
Как же мне этого не хватало. Лёгких перепалок Яна и Лары. Их малышек. Болтовни родителей. По запаху выпечки дома. По предложениям папы съездить куда-то. По походам в магазины, с папой и мамой…
Дом… Как же я скучала…
Глава 54
Мила
Либо Бог смилостивился надо мной, либо Герман, но мы остались в России не пару дней, как планировал мой муж, а чуть больше одной недели. Конечно же, мою безопасность усилили, но я была не против. Всё это даёт шанс на то, что сегодня смогу присутствовать в палате родных, когда их начнут выводить из комы.
Как Ян и рассказывал, родители пострадали, но ничего серьёзного уже нет. Папе ещё предстоит период реабилитации, как и маме, но врач сказал, что после аварии и искусственной комы это нормально. Их жизни больше ничего не угрожает, кроме как новостей произошедших, пока они были без сознания.
Я ещё не решила, как скажу, а главное, когда скажу родителям, что успела выйти замуж, забеременеть и даже влюбиться в союзника отца. Мама точно будет переживать, что всё это произошло без неё, ну а папа… он устроит Герману взбучку. Он умеет… Но надеюсь, что всё будет хорошо.
Губы папы стали мелко дрожать, издавая еле слышные звуки, а глаза всего на миллиметр приоткрылись, отчего отец застонал и закрыл их обратно. Подбежав к окну, расшторила их и направилась к выключателю, чтобы выключить свет. Дневной свет был не так резок, как искусственный, и это должно позволить папе раскрыть глаза.
— Тише-тише, — попросила папу и поднесла к его губам смоченную тряпочку, чтобы намочить их. — Лежи! Тебе нельзя двигаться! Можешь открыть глаза.
— Катя, — простонал он, не открывая глаз.
— Мама тоже скоро придёт в себя. Отдохни, прошу. Тебе нельзя сейчас ничего делать, — продолжаю настаивать. — Её должны начать выводить из комы совсем скоро.
— Катя, — повторил он.
— С мамой всё хорошо, — вновь ответила. — Врач сказал, что в отличие от тебя, ей повезло и нет открытых переломов.
Взяв кружку с водой, что лежала на тумбе, стала с ложечки поить папу, приводя его голос в порядок. После четвёртой он несильно открыл глаза и наконец взглянул на меня, приподняв уголки губ при моём виде. Я улыбнулась
А зачем грустить? В моей жизни всё несказанно прекрасно. Родители живы, хоть временно нездоровы. У меня любимый любящий муж. И скоро родятся мои малыши. Надеюсь, что это будут девочки, или хотя бы один из малышек девочка.
— Что произошло? — задет вопрос папа, приведя голос в нормальное состояние, хоть он слегка срывается на половине фразы.
— Не говори, прошу. Ты молчи, а я буду рассказывать. — папа кивает и послушно открывает рот для ещё одной ложечки воды. — Твой враги захотели тебе навредить и когда вы ехали домой, то вас подрезали. Вы с мамой больше двух месяцев в больнице лежите. С Яном и Ларой всё хорошо. Ян сейчас с мамой, нужно уладить кое-какие вопросы с её врачом, а Лара у своего папы вместе с детьми.
— А ты? — спрашивает папа.
— А я… — смущённо отпускаю взгляд в пол, не зная, можно ли папе рассказывать о моих переменах в жизни. Врач сказал меньше волнений. — Я в порядке. Братья Айдаровы мне помогли.
— Мила, — слышу своё имя и оборачиваюсь на приоткрытую дверь, наткнувшись на Германа, смотрящего на нас со скрещёнными руками. — Твоя мама очнулась.
— Уже? — удивлённо спрашиваю, взглянув на часы. В последнее время совсем нет чувства времени. Всегда опаздываю и торможу. — Врач сказал, что она дольше будет просыпаться, — произношу, возвращая внимание мужу. — Папа тоже пришёл в себя, — показываю на него пальцем.
— С возвращением, Прохор, — приветствует моего отчима Герман, направившись к его кровати, чтобы пожать руку. Подойдя, протягивает руку, и папа поднимает свою дрожащую, ослабшую ладонь, но у него не хватает сил, чтобы ответить на рукопожатие, поэтому Герман подхватывает его руку и сам пожимает. — Теряешь хватку? — подшучивает. — Ничего, зато твой сын за время твоей болезни её обрёл. Хорошо, когда есть тот, кто даст тебе расслабиться.
— Спасибо, что не остался с моей семьёй, пока я прохлаждался, — отвечает отчим, ни капли не оскорбившись словами моего мужа.
— Рад, что ты снова с нами, — в свою очередь, отвечает Герман, а после оборачивается ко мне. — Мила, пойдём. Твоя мать хочет тебя видеть. У неё истерика началась, когда она тебя не увидела.
— Да-да, конечно! Пап, извини! — вскакиваю, решаясь чуть ли не бегом отправится к маме, но вспомнив о своём положении и риску потерять одного из малышей, мысленно успокаиваюсь и не даю себе совершать резких движений. — Я вернусь, просто мама… она… ты же её знаешь.
— Конечно. Передай ей, что я её люблю, — просит пап, грустно улыбнувшись. — Извинения я у неё сам попрошу.
— Я договорюсь, чтобы их в одну палату заселили, — оповещает нас Герман, приближаясь ко мне. — Здесь такое не практикуют, если пациенты разных полов, но думаю, у меня получится их уговорить, — останавливается около меня.
— Да… Пожалуйста, поговори с врачами, — хватаю его за руку, счастливая от его предложения. — Так папа не будет переживать за маму, а мама за него. А я за них. Да, и навещать их так легче, — счастливо улыбаясь.