Пленница Гора
Шрифт:
— Да! Рабыня Эли-нор хочет выйти из ящика для невольниц! — прошептала я.
— Просит ли рабыня Эли-нор выпустить ее?
— Да! Да! — разрыдалась я. — Рабыня Эли-нор просит ее выпустить!
— Откройте двери! — распорядилась Юта, обернувшись к Инге и Рене.
С замирающим сердцем я услышала, как в тяжелых замках повернулись отмыкающие их ключи, как отодвинулись железные запоры, и наконец маленькая дверь моей темницы распахнулась.
Морщась от боли, разламывающей мое тело, я на четвереньках выбралась из ящика и тут же в изнеможении опустилась на траву.
Лица стоящих вокруг меня девушек не могли скрыть переполнившего их отвращения.
— Отмойте эту рабыню, —
Инга и Рена долго оттирали меня щетками, ополаскивали водой, вызывая у меня из груди глухие стоны при каждом прикосновении щетки к моему измученному телу.
После того как они меня отмыли и расчесали мне волосы, охранник, бормоча ругательства по поводу того, что на его долю выпало такое неприятное занятие, на руках отнес меня, совершенно беспомощную и обессилевшую, в барак для рабочих невольниц. Здесь с разрешения Юты Инга и Рена накормили меня свежим бульоном, который я с благодарностью выпила до последней капли, и тут же провалилась в глубокий сон.
На следующий день меня оставили в бараке, и Инга с Реной приносили мне еду. Днем позже я вернулась к своим обычным, повседневным обязанностям.
Моим первым заданием было вычистить после себя железный ящик. Покончив с этим малоприятным занятием, я снова тщательно вымылась и получила разрешение надеть свою рабочую тунику. Я была так рада снова облачиться в это нехитрое, грубое одеяние! В тот день я переделала еще много различных дел, а вечером меня вместе с Тейшей опять послали под присмотром охранника в лес собирать ягоды ирра. На этот раз я не воровала их из корзины моей напарницы и даже не пыталась потихоньку съесть хотя бы одну.
В лагере окружающие относились ко мне с нескрываемым презрением. Теперь у меня не только уши были проколоты, но на левом бедре стояли клейма, обличающие меня как лгунью, воровку и предательницу.
Недели через две после моего освобождения из железного ящика мимо меня прошли, разговаривая друг с другом, Раск и Вьерна, как обычно в своем одеянии из шкур лесных пантер. Едва завидев их, я тут же опустилась на колени и низко склонила перед ними голову: я была простая рабыня, только что перенесшая тяжелое наказание и вовсе не застрахованная от него впредь.
Они прошли, не обратив на меня никакого внимания.
Шли дни, до предела заполненные работой и похожие один на другой как две капли воды.
Рейды тарнсменов теперь не приносили большой удачи, и налетчики нередко возвращались в лагерь без привычной для них богатой добычи и без хорошеньких пленниц, перекинутых через седла их тарнов.
Элеонора Бринтон, как и все остальные рабыни, вставала с рассветом и тут же погружалась в работу. Она убирала территорию лагеря, стирала и гладила, помогала на кухне, мыла посуду — и так с утра до вечера, когда eе вместе с другими рабынями запирали на ночь в бараке для рабочих невольниц, где им предоставлялось несколько часов отдыха перед началом следующего трудового дня.
Я научилась хорошо обращаться с утюгом, шить и готовить пищу. Вьерна, к примеру, не смогла бы справиться ни с одним из этих занятий. Она все дни проводила на охоте или беседах с мужчинами.
Кстати сказать, шитье одежды, стирка и приготовление пищи считаются у гориан занятиями недостойными свободной женщины, тем более принадлежащей к высшей касте. В высотных цилиндрах горианских городов непременно имеется целый штат общественных рабынь, по требованию знатных семейств выполняющих все работы по дому за мизерную, чаще всего символическую плату, отчисляемую работодателем в городскую казну. Услугами общественных рабынь, как правило, пользуются семьи, не имеющие возможности или попросту не желающие держать личных невольниц и нанимающие у городских властей так называемых временных, или приходящих, рабынь.
Кроме того, на содержании города находятся общественные прачечные и столовые, также обслуживаемые общественными рабынями. Здесь каждый горожанин имеет право заказать себе обед или ужин с доставкой на дом либо отдать в стирку свое белье. Стоимость таких услуг доступна каждому.
Число общественных рабынь регулярно пополняется эа счет девушек, захватываемых в плен в городах противника Свободные женщины зачастую обращаются с такими невольницами с крайней жестокостью, и работодателю нередко достаточно одного слова или выражения своего неудовольствия по поводу присланной для выполнения домашних работ общественной рабыни, как девушку тут же наказывают плетьми. Стоит ли говорить, с каким рвением стремятся общественные невольницы удовлетворить все запросы свободных женщин?
К услугам девушек, также за символическую плату, могут обращаться и юноши, испытывающие потребность в женской ласке. И здесь от невольницы требуется большое умение и, прежде всего, старание, чтобы не вызвать неудовольствие клиента и избежать наказания. Жизнь у общественных рабынь незавидная — что и говорить!
Однако я, возможно, с некоторым удивлением для себя обнаружила, что больше не чураюсь обязанностей рабочей невольницы. Я пришла к заключению, что главное в данном вопросе — это выполнить порученную работу, и выполнить ее хорошо, а не мучить себя вопросами, зачем это нужно и почему это должна делать именно я. Кроме того, я поймала себя на мысли, что пренебрежительному отношению горианского мужчины к выполнению определенного рода работ, кажущихся ему низменными и недостойными, есть свое вполне обоснованное оправдание. Вообразите себе, к примеру, царственного льва с метлой в лапах. Я еще могу представить себе мужчину Земли, вычищающего пылесосом ковры в своей квартире, но горианина — никогда! Он в корне отличается от земного мужчины и своей решительностью, и бескомпромиссностью, и мужеством. Рядом с ним невозможно чувствовать себя кем-то иным, чем женщиной, признающей свою слабость, беспомощность и, как следствие, предуготовленность самой судьбой выполнять все его требования.
В соответствии с таким подходом к делу горианская свободная женщина стремится отдалить от себя любое кажущееся ей недостойным занятие, и прежде всего — работу по дому. Она для этого слишком горда, слишком независима. Невольнице с ошейником на шее трудно даже посмотреть в глаза такой женщине. Кто же должен выполнять грязную работу? Ответ напрашивается сам собой. Легкая, неприятная работа ложится на плечи невольницы, тяжелая, трудновыполнимая — на крупный домашний скот или на рабов-мужчин. Неужели чем-то подобным должны заниматься свободные люди? У них есть для этого целый сонм рабов! А я уже привыкла осознавать себя рабыней и считала вполне естественным для себя и своих сестер по невольничьему ошейнику заниматься тем, чем нам прикажут. Кто еще сделает это за нас?
— Поторапливайся, рабыня! Старайся! — покрикивала на нас Юта.
И я старалась.
Я старалась выполнить свою работу качественно и редко отвлекалась на разговоры с другими девушками, как, впрочем, и они — на беседы со мной. Хотя зачастую мы работали вместе, я всегда чувствовала себя одинокой. Если они затягивали во время работы песню, перебрасывались шутками или смеялись, я никогда не присоединялась к ним в этих маленьких удовольствиях.
Работала я хорошо. Я думаю, со временем я стала одной из лучших работниц Юты. Иногда, управившись с собственным заданием, я помогала закончить его остальным девушкам.