Пленница империи Асуров. Право вернуться
Шрифт:
Астер
Я стоял и смотрел на Валери, которая только что объявила мне войну. В голове не укладывалось, что она настолько алчная и бездушная дрянь. Пожертвовать всем, даже родными детьми! И это мать?! Подложить под меня Верону, подлить мне одурманивающее зелье. А потом, сделать всё, чтобы она забрала у меня жизнь. Я не помню, почему не согласился на её условия, хотя был готов. Тогда думал, что любил и мне без неё не жить, а сейчас понимаю, что это был всё обман. Сыночка загнала в постель к моей племяннице и когда поняла, что так она не получит трон, вывела его
— Увидите императрицу в покои! — приказал я охране, а потом обратился к Лисе. — Дорогая, подожди меня в комнате, я освобожусь и приду.
Глава стражи кивнул, взял за локоть Лису и увёл. Что не говори, а моя жена очень умная и мудрая. Молча кивнула и ушла.
— Валери, ты понимаешь что делаешь?
— Ты о чём, Астер? — спросила она с нескрываемой яростью. — Она убила моего сына и по древним законам я имею полное право потребовать жизнь за жизнь! И не важно, простолюдин это или император! Закон един для всех!
— Ты права, — вступился Ахерон, у меня чуть челюсть с полом не целовалась, а глаза не полезли на лоб. — Но это применимо только к простым смертным. Она же — Верховная жрица Сабатора! Она его оружие и не тебе решать её судьбу!
— Что за чушь ты несёшь, Ахерон?! — завизжала эта ненормальная. — Она такая же простая смертная, как ты и я! К тому же, эта дрянь проклята! Ты пачкаешь себя этой грязью, Астер! Моя дочь тебя любила и была бы прекрасной партией!
— Валери! — взревел я. — Ты забываешься! Твоя дочь меня любила?! Так любила, что потребовала мою жизнь?! Это, по-твоему, любовь?!
— Она просто проверяла, насколько ты её любишь, но ты её предал! А она, между прочим, носила под сердцем твоё дитя!
Её слова меня шокировали, Верона носила моего ребенка?! Но как?! Она не могла зачать от меня! Это невозможно, на это способна только Анафэ, исключение только, если…
— Верона… — прошипел я, ярость начала застилать мне глаза и сдерживание трансформации давалось мне очень тяжело. — Ты хоть предс-с-ставляеш-ш-шь, что ты наделала?! Во что ты превратила с-с-свою дочь и чьей жизнью ты пожертвовала?!
— О чём ты?! — закричала Валери.
— Я тоже не понимаю. — произнёс Ахерон.
— Ты знаеш-ш-шь, почему обычные женщ-щ-щины не могут рожать детей от Нагов? — шипя, спросил я.
— Они магически истощаются изнутри. — ответил он.
— Не только, — отозвался я. — Все наги рождаютс-с-ся с-с-с ядом в клыках. Нет нага, у кого бы его не было! Младенец в утробе матери очень ядовит. Нагини, что не являютс-с-ся тебе парой, могут вынос-с-сить ребёнка за с-с-счёт мозаичного органа, в котором вырабатываетс-с-ся вс-с-сю беременнос-с-сть антидот! Анафэ яд не с-с-страш-ш-шен, потому что в период зачатия, яд, что впрыскивает с-с-самец, защ-щ-щищ-щ-щает Анафэ на период беременнос-с-сти. Обычная женщина может родить от нага, только в том с-с-случае, ес-с-сли ей перес-с-садить этот орган! Но нагиня в этом с-с-случае умирает, летальный ис-с-сход с-с-стопроцентный! Так кем из моего народа ты, мразь, пожертвовала?!
— А что происходит с человеческой женщиной? — спросил Ахерон.
— Пос-с-сле того, как она родит, мозаичный орган не зас-с-сыпает, как у нагинь, он продолжает работать и выделяет в кровь вещ-щ-щес-с-ство подобно наркотику. С-с-со временем дозы органа не хватает, и он начинает вырабатывать с-с-с каждым разом всё больше и больше, пока не доходит до с-с-смертельной дозы.
— Да какая к чёрту разница?! Моя дочь родила тебе сына!
— С-с-сына? Мне?… — я не верил тому, что она говорит, этого не может быть! Мразь очень хорошо играет на моих инстинктах, для нас потомство превыше всего!
— Это не правда! — подал голос Ахерон. — Когда я забирал Валери, она не была беременна! Мы это проверили, она была чиста!
— Хочешь, верь, а хочешь, нет… — сказала Верона. — Но сына я тебе дам увидеть, только если ты отдашь мне Лису.
— Хм… — усмехнулся я… надо же, а почти поверил… гнев было уже не унять и полностью обратившись, навис над ней и яростно шипя, продолжил. — З-снаеш-ш-шь, я ведь могу с-с-силой прийти и з-сабрать то, что принадлеж-шит мне! Только вот, никакого с-с-сына нет… Я не с-с-спал с-с-с твоей дочерью… единения не было!
Улыбка сползла с лица Вероны и превратилась в оскал. Глаза вспыхнули ненавистью, кожа на лице резко стала сползать, я и Ахерон быстро отпрыгнули и приняли боевые позиции. Лицо Валери упало на пол, волосы поменяли цвет. Перед нами стояла белокурая девица с небесными глазами, практически ангел. Но было в ней, что-то зловещее.
— Ну надо же, — пролепетала она. — А ты крепкий орешек! Ни чем тебя не пронять. А я так старалась, чтобы ты её возненавидел, но всё впустую. Придётся действовать по-другому.
— Анабель… — прохрипел Ахерон. — Ненависть, Первая самоубийца, от несчастной любви.
— Вы, жалкие смертные, бесите меня! Ходите улыбаетесь, размножаетесь, как саранча. Ваши счастливые рожи меня бесят! Я отниму у вас вашу надежду!
Проговорив это, она было двинулась к выходу, думая, что мы от шока не сможем двигаться. Я собирался сделать шаг, как услышал:
— Это же насколько отчаялся Ребигор, что за раз послал двух жнецов, дабы убить Лису? — сказал женский голос. Мы все трое повернулись и увидели Рамлу.
— Приветс-с-ствую тебя, первородная, — обратился я к ней с поклоном. — Чем обязан твоему визиту?
— Я пришла отлупить нашкодившего ребёнка. — ответила она мне, а потом повернувшись к Анабель и продолжила. — Наигралась? В прятки поиграла? Войну объявила? На сегодня с тебя достаточно.
— Ты не имеешь прав вмешиваться! — заорала Анабель. — Вам, божкам, строго запрещено вмешиваться в дела простых смертных!
— В дела простых смертных да, но Лиса не простая смертная. Она — часть нас, а значит, я имею полное право вмешаться! И если ты сделаешь ещё шаг, то я тебя убью!