Пленница кракена
Шрифт:
– Знаю, что наговорила лишнего, но все нормально. Мне не нужно, чтобы ты делал что-то подобное.
– Каталина.
Не хочу на него смотреть. Боюсь того, что он увидит в моем лице. С Тэйном и хорошо и плохо одновременно, но, по крайней мере, мне это знакомо. Он холоден, а я эмоционально зависима, пытаясь отыграть модель отношений. Если он изменит правила игры, не знаю, как к ним приспособиться. Если будет добр ко мне, могу в него влюбиться, а это верный путь к катастрофе.
По правде, не буду этому удивлена.
– Каталина,
Черт подери, и зачем он сказал «пожалуйста»? Поворачиваюсь к нему, словно марионетка на веревочке. У его лица все то же непонятное выражение, но он будто пытается его скрыть за знакомой холодностью и неприступностью. Издаю прерывистый вздох облегчения.
– Чего ты хочешь, Тэйн?
Кажется, он обдумывает и отметает несколько вариантов, прежде чем ответить:
– Я бы хотел остаться с тобой на ночь.
Сердце норовит вырваться из груди. А когда становится ясно, что это невозможно, ухает куда-то в вниз. Боже, кажется, я и впрямь расплачусь.
– Спасибо, но не нужно.
Он неподвижен.
– Ты так говоришь, потому что не хочешь со мной спать… или потому что боишься, что мое предложение продиктовано жалостью?
Как он смеет целиться в самое сердце? Я так долго неустанно повторяла, что мне плевать, каковы побуждения, лишь бы результат был приятным. И это правда. Должно быть правдой.
Но теперь кажется ложью.
– Каталина.
Тэйн замер, похоже, едва дышит, но все равно кажется, что он ближе.
– Позволь мне обнимать тебя сегодня ночью.
Что-то изменилось.
Не может быть, чтобы причина крылась в сексе. Что бы ни писали в любовных романах, которыми зачитывалась, сексом любви партнера не добиться. Он не заставит того, кто говорил неприятные слова: «я не могу тебя полюбить», «я никогда не буду с тобой», «мы не можем быть вместе», внезапно кардинально измениться.
В этом мама была права.
Не понимаю, а потому мной грозит овладеть страх. Ирония в том, что страх, вызванный словами Тэйна, побуждает прижаться ближе, искать утешения, которого он мне не даст…
Но он дает.
Едва пододвигаюсь, он обнимает меня и прижимает к себе. От удивления у меня вырывается какой-то звук, может быть, всхлип. Но Тэйн не отталкивает меня в отвращении от моих эмоций, а притягивает ближе. Убирает мои волосы с лица и гладит, будто пытаясь успокоить дикое животное.
Будто, как и я, не знает, что делать.
– Тэйн, – наконец выдавливаю я. – Я не… я не могу.
– А хочешь?
Да. Так сильно, что не выразить словами. Именно поэтому сейчас должна уйти как можно дальше от этого мужчины, который пробуждает во мне противоречивые чувства. Возможно, для него секс ничего не изменил – не мог изменить, но не могу не замечать дрожь, которая пронизывает меня всю.
– Не могу, – повторяю я.
А сейчас он назовет меня упрямой. Скажет, что я легкомысленная и переменчивая, как ветер; сначала прошу меня обнять, а потом срываюсь на него, когда он выполняет просьбу. Тэйн, как и все остальные, поймет, что быть со мной – сущий кошмар. Он уйдет.
Все всегда уходят.
Вот только он… не делает этого.
Тэйн снова гладит меня по волосам. Не заставляет смотреть ему в глаза. Не спрашивает. Просто прижимает ближе и тихо говорит, уткнувшись мне в висок:
– Понимаю. Мне тоже страшно.
Мне хочется возразить. Неважно, что он там, как ему кажется, понимает, – мы разные. Если бы не трагедия, он бы до сих пор был в счастливом браке с любовью всей жизни. Возможно, его, как предводителя, любят не так сильно, как его брата, но уважают. Даже я заметила это за время недолгого пребывания в крепости. И Эмбри безумно его любит. Любовь и уважение – вот, чего всю жизнь пыталась добиться, но так и не смогла. Даже без супруги у Тэйна и того и другого в избытке.
Но я ужасно устала. И мне так приятно, что меня обнимают так, будто ценят и заботятся обо мне. Даже если это ложь.
Ведь я не готова к жестокой правде.
Должно быть, Тэйн чувствует, как я расслабляюсь, потому что медленно выдыхает, и мне почти удается убедить себя, что это вздох облегчения.
– Можно я отнесу тебя в постель?
Вопрос задан тихо. Это просьба, а не приказ.
Киваю, уткнувшись ему в грудь. Видимо, во мне еще осталось немного гордости, потому что не могу заставить себя ответить вслух, но он и не требует ответ.
Прижимает меня к себе, и мы опускаемся в прохладные объятия воды. Закрываю глаза. Так проще. Позволяю ему вести. Сделать вид, словно ничего не изменилось.
Мы вновь выныриваем раньше, чем ожидала. Дрожу, когда теплый воздух касается мокрой кожи. Ощущение пробуждает любопытство, и, подняв голову, озираюсь.
Мы оказываемся в комнате, в которой еще не была. Часть пространства занимает пещера, другая часть выглядит как обставленная спальня. На высоком каменном потолке в нескольких направлениях рядами подвешены светильники. С одной стороны расположены два довольно больших бассейна и огромная кровать, больше похожая на гнездо. Ее боковины изогнуты как у чаши. Несколько столов заставлены памятными вещицами, безделушками и ракушками вперемешку с дорогими на вид украшениями.
– Это твоя комната.
Тэйн обнимает меня крепче.
– Да, моя.
Он поворачивается к небольшой двери, которую не заметила прежде.
– Ванная комната вон там.
Принимаю этот знак мира и киваю.
– Я… эм… пойду умоюсь.
Только оказавшись в ванной за закрытой дверью, которая разделяет нас с Тэйном, поддаюсь дрожи. Упираюсь ладонями в каменную столешницу и опускаю голову.
– Ты ведешь себя нелепо. Ни к чему ребячиться.
Слова до ужаса похожи на слова матери. Неистово мотаю головой.