Пленница любви
Шрифт:
На голове они по-прежнему оставались влажными и тусклыми, ч поскольку ей это страшно не нравилось, она начала протирать голову полотенцем до тех пор, пока не сняла с волос большую часть жира и, взглянув в зеркало, не увидела, как они блестят при свете свечей.
Девушка глядела на свое отражение и думала о том, что утром явится Харриет, снова напомадит волосы и стянет их на затылке в узел. Часто она стягивала их так туго, что было больно.
Сорильда перестала протестовать; это приводило к тому, что тетушка начинала шуметь
Вспомнив о том, как позорно ведет себя сейчас герцогиня, Сорильда подумала, что это скажется на самой атмосфере замка.
Она тут же одернула себя: это преувеличение. Замок, как и род Итонов, выстоял несмотря на всякого рода преступления; должно быть, и в прошлом попадались герцогини, которые вели себя не лучше, если не хуже Айрис.
Правда, если таковые и существовали, записей об этом не сохранилось. Быть может, они были достаточно умны и сумели все скрыть. Без сомнения, так же поступит и новая герцогиня.
Сорильда сняла халат и уже собиралась лечь в постель, когда внезапно услышала какой-то шум.
Сначала она не могла понять, что это. Поскольку шум не умолкал, она подошла к окну и отодвинула штору.
К своему изумлению, в темноте между деревьями, образующими подъездную аллею, она заметила огни кареты.
Сначала больше ничего не было видно, но у подножия холма, на котором стоял замок, деревья кончались, и она разглядела, как всадник, сопровождавший карету, отъехал в направлении западной башни.
В этот момент Сорильда сообразила, что это та самая карета, в которой ее дядя отправился в Лондон, как всегда в сопровождении двух форейторов.
Вначале она решила, что ошиблась. Он уехал всего лишь сегодня утром. Чтобы вернуться так скоро, он должен был отправиться обратно немедленно после того, как добрался до своего лондонского дома.» Быть может, — подумалось ей, — он позабыл какую-то важную бумагу и послал карету за ней. В таком случае, чтобы найти ее, придется разбудить кого-нибудь из старших слуг «.
Карета въехала во двор. Теперь Сорильда окончательно убедилась, что не ошиблась. На козлах восседал Роландсон, старый кучер, а рядом с ним она увидела Джеймса — лакея, прислуживавшего дяде, когда тот ненадолго отлучался из дома.
Оставшийся форейтор натянул поводья, заставив лошадь остановиться в тот момент, когда карета подкатила к ступеням парадного входа. Джеймс спрыгнул на землю, открыл дверцу кареты, и Сорильда увидела дядю, спускающегося вниз.
Он вернулся!
В первое мгновение у нее мелькнула мысль, что тетушка получит по заслугам; справедливость требует, чтобы она была наказана за свое поведение.
Но вслед за тем она осознала, каким жестоким ударом это будет для дяди.
Он страстно любил свою молодую жену — Сорильда никогда не предполагала, что он способен на такое чувство, — и, как ей пришлось уже убедиться, отчаянно
Как бы сама она ни относилась к Айрис, дядя всегда был по-своему добр к ней, и Сорильда поняла, что если в ее силах скрыть от него измену жены, она должна это сделать.
Внизу под ее окном Джеймс дернул шнур от звонка, висевший возле обитой железом дубовой двери, затем поднял молоток, чтобы стучать в дверь. Сорильда знала: раздавшийся стук заставит ночного сторожа поспешить в холл.
Не теряя ни секунды, она бросилась к двери, открыла ее и помчалась по коридору.
Дверь в спальню герцогини находилась напротив, немного правее по коридору. Сорильда постучала, и ей показалось, что слышны какие-то голоса.
Однако если там кто-то и разговаривал, то теперь наступила тишина. Сорильда постучала вновь.
Она была уверена, что тетушка лишь притворяется спящей, и поэтому насколько осмелилась громко сказала:
— Дядя Эдмунд только что вернулся домой!
Вначале она решила, что ее никто не услышал, но вслед за тем раздался крик, доходящий до визга.
Полагая, что сделала все возможное, и не желая, чтобы дядя видел ее в коридоре, Сорильда поспешно вернулась в свою комнату, закрыла дверь и забралась в постель.
Она не стала ложиться, а села, подложив под спину подушки, и стала напряженно прислушиваться.
Ее спальня располагалась как раз над входной дверью, а поскольку в замке гулко отдавались все звуки, она уловила чей-то приглушенный голос и решила, что это, должно быть, сторож.
Затем, поскольку внимание ее было обострено до предела, еще издалека она различила на лестнице звук дядиных шагов.
Герцог, человек высокий и грузный, ступал тяжело, и Сорильда отчетливо слышала, как с лестницы он вошел в широкий коридор, натертый до блеска пол которого был устлан не сплошной ковровой дорожкой, а небольшими персидскими ковриками.
Теперь шаги раздавались угрожающе громко. Сорильда слышала, как они звучали все ближе, и в этот момент дверь ее спальни отворилась, и вошел граф. Пораженная девушка с изумлением наблюдала, как он тихо прикрыл дверь и повернулся к ней лицом.
На нем была рубашка и длинные, туго обтягивающие панталоны; в руках он держал сюртук и черный галстук.
Увидев Сорильду, граф замер в удивлении. Они долго смотрели друг на друга, пока Сорильда не сказала чуть слышным голосом:
— Вам не следовало… входить сюда! Уходите через… западную башню!
— Я пытался, — так же тихо ответил граф, — но кто-то поднимался по лестнице.
Сорильда мгновенно припомнила форейтора, поскакавшего к западной башне.» Должно быть, он обнаружил лошадь графа, — подумала она, — а затем по распоряжению дяди начал подниматься по лестнице к его спальне «.
— Простите за вторжение, — произнес граф по-прежнему тихо, — но под вашей дверью я увидел свет, а искать другое помещение у меня не было времени.