Пленница

Грэм Хизер

Джеймс долго наблюдал за тем, что там происходит. Тила быстро ходила, выполняя поручения, что-то говорила, хлопоча над солдатом. Обработав его рану, она села и замерла. Потом что-то выпила вместе с Брэндейсом. Но сидела не шелохнувшись.

Всю ночь Джеймс вел наблюдение. Когда же в первых розовато-желтых предрассветных лучах земля уподобилась раю, Дикий Кот схватил Джеймса за руку:

— Смотри!

В форту закипела жизнь. Солдаты спешили на зов горна; офицеры вскочили на коней. Среди них был и Уоррен.

Джеймс напряженно смотрел

в окна форта, пытаясь понять, в госпитале ли Тила. Да, он увидел ее там, потом девушка вышла на деревянный настил двора и стала наблюдать за сборами. Волосы ее растрепались, белый фартук был забрызган кровью.

Горн трубил, и все больше солдат собиралось на плацу. Лошадей выводили из конюшен.

— Он уезжает и с ним солдат двести, не меньше, — гневно прошептал Дикий Кот. — С теми воинами, что могу собрать я, нечего даже надеяться одержать над ними верх.

Джеймс молчал, понимая, что Дикий Кот прав.

Между тем мужчины, попрощавшись с женами, садились на коней. Уоррен подъехал к дочери. Ее чудесные глаза, устремленные на него, не выражали ничего, кроме усталости. Только пальцы, вцепившиеся в забрызганный кровью фартук, свидетельствовали о том, что она взволнована.

Отеческого поцелуя не последовало, и ни одна слезинка не скатилась по щеке дочери. Насмешливо скривив губы, она отсалютовала Уоррену, и тот отправился в путь, возглавив своих солдат.

Джеймс с облегчением вздохнул. Тила, стоя у ворот, провожала взглядом солдат. Значит, она не уезжает, а остается в форту, в безопасности.

Дикий Кот выругался и, едва солдаты отъехали, спрыгнул с дерева.

Джеймс не последовал за ним. Он неотрывно смотрел на Тилу. Подошел Джошуа Брэндейс и встал рядом с ней. Обняв девушку, он повел ее в госпиталь. Джеймс вцепился в ветку дуба. Его пронзила боль. В чем дело? Ведь он сам неустанно убеждал Тилу выйти замуж за Харрингтона и убраться к черту из этих мест.

Но она не уехала. И теперь Джеймс, молясь о ее безопасности, испытывал муки желания и ревности. Наконец он последовал за Диким Котом. Она в безопасности и не уехала с Уорреном.

— Я убью его! Я найду возможность убить его! — яростно воскликнул Дикий Кот.

— Но не в форту, — отозвался Джеймс.

Дикий Кот печально взглянул на него:

— Не в форту.

Отвязав своих лошадей, они поскакали прочь. Джеймс оглянулся, пытаясь отделаться от неприятного ощущения. Форт Деливеренс казался особенно неприступным на фоне восходящего солнца. «И все же, — подумал он, — Тила должна покинуть его».

Он не поехал с Диким Котом к холму, где временно обосновался Оцеола, а направился по тропе вдоль небольшого озера к месту, знакомому ему с детства, туда, где сосновые иголки устилали землю. Там пока еще можно было обрести покой'. И уединение. От белых. От семинолов. И от всего, что происходило между ними.

Не прошло и суток после отъезда Уоррена, как Кэти пришла к Тиле в госпиталь.

— Дорогая, генерал

Джесэп сообщил, что ты завтра уезжаешь с капитаном Майерлингом, который направляется со своей ротой на север, в Сент-Августин. Оттуда корабль «Добрый Брайан» доставит тебя в Чарлстон.

«Так скоро! — Тилу охватила паника. — Так скоро!» Но тут она напомнила себе, что решила уехать в тот момент, как, увидев «работу» Выдры, утратила силы и надежду. Да, надо оставить позади эту обитель смерти, болезней и мук.

Услышав, что Тила хочет уехать, Джошуа сообщил об этом Джесэпу. Джесэп намеревался сказать и Уоррену, и Харрингтону, что сам настоял на этом.

— Ах, Тила, ты такой верный друг. И я так тебя люблю! Мне будет очень недоставать тебя. — Кэти крепко обняла девушку. — Но, моя дорогая, хотя многие мужчины и очарованы тобой, здесь есть и такие, кто обозлен твоим сочувствием к врагу. Дома тебе будет куда лучше.

Дом. Тила любила Чарлстон. Это прекрасный город. Она всегда будет любить его. Но он так далеко! А здесь…

Здесь — Джеймс. Но где? Она не нужна ему. Здесь ее душа, ее сердце. Ожидающие чего-то, мятущиеся. Она не может уехать. Но должна!

— Как хорошо, — отозвалась Тила, пытаясь улыбнуться. Да, она отправляется домой. Далеко, очень далеко. Может, там ей удастся иначе посмотреть на все это и излечить свои раненые сердце и душу. Может, удастся забыть его. Тила не получила от него ни одной весточки, ничего не знала о нем так давно! Возможно, Джеймс уже забыл ее имя.

— Тила? — встревожилась Кэти.

— Кэти, ты просто прелесть! Я тоже буду очень скучать по тебе. И каждый день молиться за тебя. Наверное, мне пора… собирать вещи. — Она направилась было к двери, но обернулась:

— Майерлинг… Капитан Майерлинг? Это не тот…

— Да, он весьма удачно воюет с индейцами, дорогая! Уничтожил целые деревни, даже освобождал высоты для военных. Мужественный и надежный человек. С ним ты будешь в безопасности.

В безопасности… Да, в безопасности. О Господи, хоть бы путешествие закончилось побыстрее! Майерлинг очень похож на ее отчима. Тот наверняка поручил бы Майерлингу сопровождать ее. Капитан и в самом деле убил много индейцев. Юношей. Женщин. Его подчиненные хвастались своими подвигами. Другие солдаты — даже непримиримые враги индейцев — шепотом рассказывали о его жестокости.

Но разве это имеет значение сейчас, когда она приняла решение уехать. Уоррена здесь нет, и он не помешает ей. Тила покинет форт утром, а с вечерним приливом — и Флориду.

Джеймс не спал, а скорее дремал, настороженно прислушиваясь. В ночи раздался крик птицы. Но нет, это не птица. Он вскочил, быстро покинул свое укрытие и, затаившись, ждал.

Спустя мгновение он понял, что сквозь чащу пробирается всадник, и пошел вперед, навстречу Дикому Коту.

— Я ехал, обзывая себя дураком. Но ведь я друг человеку, несомненно, готовому отдать жизнь за свой народ, с кем бы ему ни пришлось сражаться.