Пленница
Шрифт:
– Варвара Дмитриевна, вы компрометируете себя. Остановитесь, пока не поздно. Вы будете жалеть о том, что говорите мне.
– Поверьте, Алексей Иванович, я не пожалею, ибо вы единственный мужчина, который привлекает мое внимание. Если бы вы знали, что я чувствую. Я знаю, что вас одного я могу полюбить…
– Замолчите! – громко прошептал Олсуфьев. – Вы что, не в себе? Мне льстит ваше внимание, но, Варвара Дмитриевна, я никогда не смогу ответить на ваши чувства. Пока не поздно, остановитесь. Давайте забудем о том, что вы сейчас сказали. Так будет лучше для нас обоих.
– Я совсем не нравлюсь вам?
Алексей нахмурился и тихо произнес:
– Вы
Округлив изумленно глаза, Варя молчала. Она так надеялась, что Алексей тоже неравнодушен к ней и после ее признания отважится на более решительные действия: признается ей в любви, а затем сделает предложение. Ведь не раз она видела заинтересованность в его взгляде, когда он приезжал к ним домой. Но, видимо, ошиблась, и Алексей совсем не был влюблен в нее, как это казалось ей раньше. Гнев овладел ею, и Варя задрожала от негодования. Она столько сказала ему о своих чувствах, а он, словно старший братец, отчитывал ее за непозволительное поведение. Но она не покажет ему, как ей больно от его холодных слов. Чувствуя, что от обиды сейчас расплачется, Варенька собрала все свое мужество и, гордо вскинув головку, вскричала:
– Прекрасно! Я любила вас! Но теперь вижу, что вы недостойны моего внимания!
Опешив от этих слов, Алексей напряженно посмотрел в ее янтарные глаза и отчего-то подумал о том, что тот мужчина, который решится связать свою жизнь с этой девицей, явно не узнает покоя. Он предполагал, что ее своенравный характер доставит много неприятностей ее будущему мужу. Потому что вряд ли она пойдет на какие-либо уступки и будет покорна. Эта девица не просто не знает приличий, а невозможно дерзка и до крайности вызывающа. Неужели она думает, что настолько неотразима, что любой мужчина должен упасть к ее ногам?
– Но, сударыня, я не просил вас о любви! – воскликнул Олсуфьев озабоченно. – Неужели вас не учили, что девушке не следует первой признаваться мужчине в любви? Это весьма нелепо!
– Не вам учить меня поведению в обществе! Благодарю, сударь, что вы уделили мне столько времени!
Варенька быстро развернулась и поспешила прочь из пустынной гостиной. Стремительно преодолев китайскую чайную в бледно-палевых тонах, она вновь оказалась в душной многолюдной зале. Пары кружили очередной танец. Гул голосов многочисленных гостей сливался в единый шум, всюду мелькали лица и люди. Варя невольно остановилась чуть в стороне у распахнутых дверей, которые вели на террасу. Сильный запах горящих свечей кружил ей голову, хотелось заплакать. Все ее мечты о суженом разбились в один момент. Она нервно мяла в руках дорогой кружевной веер и почти ничего не видела перед собой из-за пелены слез, которая заволокла глаза. В ее ушах до сих пор стояли последние фразы Олсуфьева о том, что его сердце холодно к ней, и лишь одними губами она твердила сама себе:
– Он не любит, не любит меня…
В какой-то миг она ощутила себя нехорошо, почувствовав боль под сердцем. Воздуха стало не хватать, и, предчувствуя надвигающийся приступ, девушка стремительно выпорхнула в боковые распахнутые двери, что вели на улицу. Едва она вышла в сад и успела пройти половину дорожки, ведущей к бурлящим фонтанам, как ощутила, что боль в сердце стала сильнее. Перед глазами запрыгали черные мушки. Не удержавшись на ногах, она потеряла сознание и упала на дорожку.
В себя она пришла спустя некоторое время от осторожного похлопывания по щекам. Открыв
– Вам лучше? – спросил мужчина. Варя отметила, что полусидит на скамейке, а он осторожно поддерживает ее твердой рукой.
– Вроде да, – промямлила она.
– Вы упали прямо на землю, – обеспокоенно заметил мужчина. – Может, позвать лекаря?
– Нет, благодарю вас, сударь, – произнесла девушка, наконец придя в себя и сев прямо. Мужчина тут же убрал руку с ее стана и представился:
– Граф Панин, я вышел подышать и увидел, как вы падаете.
– Сейчас все пройдет. У меня иногда бывают приступы.
– Что ж, тогда я могу оставить вас?
– Да, вполне, благодарю вас.
Граф быстро раскланялся и, оставив девушку на скамье, пошел далее по своим делам. Варя несколько раз глубоко вздохнула, ощущая, что боль в груди исчезла. Приступы у нее бывали еще с детства. Всегда начинались с болей под сердцем, а потом она теряла сознание или на краткое мгновение, или на более длительное время. Иногда спасал свежий воздух, и удавалось избежать неприятных исходов и потери сознания, но это помогало не всегда. Лекари говорили, что ее болезнь связана с сердцем и не подлежит лечению. Однако все в голос твердили, что Варе надо поменьше волноваться. Однако нынче ей не удалось избежать тревог. Она заставила себя переключить внимание и попыталась хотя бы на миг забыть об Олсуфьеве, который вызывал у нее неприятные мысли.
Встав со скамьи, она медленно направилась в зал, намереваясь отыскать отца.
Глава III. Дуня
Уехав почти с середины бала из-за этой невозможной девицы Андреевской, поручик Олсуфьев возвращался в своей карете домой. Вальяжно опершись о спинку бархатного сиденья, Алексей устало прикрыл глаза. Он все еще не мог отойти от того неприятного разговора, который устроила ему Варвара Дмитриевна. И как она могла первой признаться в любви? Да еще не просить, а требовать ответного чувства от него? В его голове это не укладывалось. Он прикрыл глаза, и тут же перед его взором предстало нежное лицо девушки с ясными голубыми глазами и светлой косой. Эти радужные воспоминания и думы скрасили его путь до фамильного особняка.
Едва он поднялся по мраморной лестнице, и дворецкий распахнул дверь, как перед ним в темной парадной появилась его старая крепостная няня.
– Алексей Иванович, горе-то какое! – прямо с порога запричитала Феодосья Никитична.
Алексей устало взглянул на полную морщинистую старуху и прошествовал мимо нее в гостиную. Он начал расстегивать портупею, зевая, когда заслышал ее шаги за спиной.
– Что стряслось-то? – безразлично спросил Олсуфьев, не оборачиваясь.
– Братец ваш, Михаил Иванович, – запричитала старуха, приближаясь к нему, – сегодня по вечеру в карты играли с друзьями. Да деревню в Лопушках проиграли!
– Всю? – уже более заинтересованно произнес Алексей, поморщившись и снимая оружие. Он положил палаш на небольшой столик и сел в кресло, вытягивая уставшие ноги. То, что брат его был одержим азартными играми, Алексея давно уже не удивляло. И известие, что брат нынче проиграл деревню, отчего-то вызвало в гудящей голове молодого человека лишь досадную, неприятную мысль о том, что теперь их состояние уменьшилось на несколько сотен душ.
– А еще Нестора да Гаврилу-повара проиграл. Хорошие парни, жалко их!