Пленница
Шрифт:
Но и бороться она тоже не могла. Она не знала, как с этим бороться. И Кэсси больше не чувствовала никакой связи со стихиями; в этой страшной печи, которой стала кухня, ей казалось, что она отрезана от всего внешнего мира.
Есть ли у них какое-нибудь оружие? Гематит в кармане Кэсси больше не был прохладным; когда она сунула руку в карман, чтобы дотронуться до него, он пылал. Ничего хорошего. И воздух, и огонь, и земля — все были против них. Им нужно было что-то, чем это существо не может управлять.
— Думайте
Сказав это, она и сама подумала о воде, попыталась вспомнить, какая она. Прохладная... голубая... бесконечная. Вдруг она вспомнила, как, впервые попав в бабушкин дом, смотрела с обрыва на голубизну океана, такую интенсивную, что захватывало дыхание. Океан, невообразимо огромный, расстилался перед ней. Она могла представить его теперь — голубой и серый, как глаза Адама. Солнечный свет вспыхивал на волнах, и глаза Адама были искрящимися, смеющимися...
Ветер загремел в оконных рамах, и водопроводный кран начал дребезжать. Ветер ударил в его основание и разбрызгал тонкую струйку прозрачной воды. Что-то прорвалось и в раковине, и вода полилась на пол. Вода шипела в трубе под раковиной.
— Давайте! — закричала Дебора. — Давайте, схватим его сейчас!
Кэсси знала, что этого делать нельзя, еще до того, как Дебора закончила говорить. Они были недостаточно сильны, чтобы взять и схватить это существо. Но не знавшая страха Дебора ринулась вперед, и не было времени предупредить ее или заставить остановиться. Сердце Кэсси упало, а ноги ослабли, но она тоже бросилась в атаку.
Оно убьет их — одно только прикосновение этих обгорелых твердых рук может убить! Но существо отступило перед ними. Кэсси не верилось, что они еще живы, еще могут двигаться, но это было так. Монстр отступал, уползал, убегал. Вот он, повернув, прошел через сломанную парадную дверь, опалив до черноты дверную ручку, выбрался в темноту улицы и исчез.
Распахнутая дверь повисла на петлях, дребезжа под ветром. Красный свет исчез. Сквозь дверной проем Кэсси могла видеть холодный, серебряно-голубой свет луны.
Она с трудом сделала глубокий вдох, благодарная просто за то, что могла безболезненно дышать.
— Мы это сделали! — Дебора, смеясь, колотила Ника по руке и по спине. — Мы сделали это! Все в порядке! Ублюдок сбежал!
«Оно ушло, — подумала Кэсси. — Оно ушло по собственному желанию. Это не наша заслуга».
Потом она круто повернулась к Нику:
— Моя мама! И Лорел с Мелани — они там, на улице...
— Я пойду проверю. Хотя я думаю, что оно сейчас уже ушло, — сказал он.
«Сейчас». Ник знал то же, что и она. Враг не был побежден, он удалился.
С трудом передвигая дрожащие ноги, Кэсси подошла к бабушке и встала около нее на колени.
— Бабушка? — произнесла она, боясь, что старая женщина мертва.
Но нет, бабушка тяжело дышала. Кэсси вдруг охватил страх, что, когда морщинистые веки поднимутся, глаза под ними будут смотреть пустым кукольным взглядом; но нет, глаза уже открывались, и они видели Кэсси и узнавали ее. Глаза бабушки потемнели от боли, но они были осмысленными.
— Кэсси, — прошептала она. — Маленькая Кэсси.
— Бабушка, с тобой все будет в порядке. Не шевелись, — Кэсси попыталась сообразить, что она знает о раненых. Что надо делать? Согреть ее? Поднять ноги вверх? — Только держись, — сказала она бабушке, а Деборе велела: — Вызови скорую, быстрее!
— Нет, — сказала бабушка. Она попыталась сесть, и ее лицо исказилось от боли. Бабушкина рука с узловатыми суставами держалась за тонкий халат поверх ночной рубашки. Там, где было сердце.
— Бабушка, не двигайся, — горячо сказала Кэсси. — Все будет хорошо, все будет хорошо...
— Нет, Кэсси, — сказала бабушка. Она все еще дышала с трудом, но ее голос был поразительно твердым, — никакой скорой. Нет времени. Выслушай меня, я должна тебе что-то сказать.
— Ты можешь сказать мне это позже, — Кэсси уже плакала, но пыталась говорить твердо.
— Не будет никакого позже, — задохнулась бабушка и села, дыша осторожно и медленно. Она говорила внятно, потирая руку Кэсси своей. Ее глаза были темными, полными муки — и такими добрыми. — Кэсси, у меня осталось немного времени, и ты должна меня выслушать. Это важно. Пойди к камину и поищи с правой стороны расшатавшийся кирпич. Он как раз на уровне обшивки. Вытащи его и принеси мне то, что найдешь в отверстии.
Кэсси побрела к камину. Расшатавшийся кирпич... она ничего не видела от слез. Она щупала камин пальцами, скребла ими по грубому известковому раствору, и что-то наконец сдвинулось.
Вот этот кирпич. Кэсси расковыряла ногтями раскрошившуюся известку и стала двигать кирпич взад-вперед, пока не вытащила его. Бросив кирпич на пол, она просунула руку в открывшееся прохладное темное отверстие.
Кончики ее пальцев нащупали что-то гладкое. Она подцепила предмет ногтями, схватила его и вытащила из тайника.
Это была Книга Теней.
Книга из ее сна, книга в красной кожаной обложке. Кэсси отдала ее бабушке и снова опустилась на колени.
— Он не смог заставить меня сказать, где она. Он не смог заставить меня сказать ничего, — сказала бабушка и улыбнулась. — Моя собственная бабушка показала мне хороший тайник, — она погладила книгу, потом ее рука, покрытая старческими пятнами, крепко сжала руку Кэсси. — Она твоя, Кэсси. Перешла от бабушки ко мне и от меня к тебе. У тебя есть прозорливость и сила; когда-то они были у меня, они есть и у твоей матери. Но ты не можешь сбежать, как сбежала она. Ты должна остаться и смело встретить его.